— Для них бы честь была, коли так бы сотворилось, — пробормотал Братила.

Они плыли назад, приближаясь к избенке Братилы, и Александр уже сам высматривал рыбу, а найдя, подымал вверх руку, давая тем знать Братиле, что надо остановиться.

— А что, и ловят они смердов с лучом? — спросил княжич рыбака.

— Бывает, — неохотно отвечал Братила.

— Стало, лучат смерды?

— Так ведь, Александр Ярославич, всякому человеци рыбки хочется. А смерд, чай, всех нас и монахов тех же хлебом кормит, а они…

Братила, спохватившись, умолк на полуслове. Александр оглянулся, внимательно посмотрел на рыбака.

— Ну что, «а они»? Досказывай. Чего смолк-то?

Братила помялся, отвечал уклончиво:

— Дык сторожат, аки совы зайцев.

— Ну а ловят ежели, то что? — допытывался Александр.

— Ежели словят, добра не жди. Такую виру присудят, что сам смерд того не стоит. Смерду попадаться — хуже смерти. Летось одного так-то прихватили, так он не дался.

— Как «не дался»?

— А просто. Прыгнул с лодейки прямо в реку-те, думал, отстанут монахи. Не тут-то. Оне за ним, он уныривать да и попал под корягу, так доси и не вынырнул.

— Ну а у тебя лучат смерды? — спросил в упор рыбака.

— Как можно. Чай, ез-то твой. Рази я позволю… Да я…

«Врет старик, — подумал, веселея, княжич. — Врет, ну и бог с ним».

Александр бросил острогу и, сев на лаву, взял весло.

— Ну что, Братила, достанет нам на уху? Махнем к дому твоему.

— Дык ты б весло мне отдал.

— Ничего, в четыре-то руки быстрее добежим. Пихайся шестом, а я на весле разомнусь.

Княжич заработал веслом сильно и весело, то и дело перекидывая его с одной стороны на другую. Братила не успевал и упереться шестом, лодейка сама мчалась вперед.

— А силенкой тебя, Ярославич, бог не обидел, — говорил рыбак, едва переводя дух. — Кабы нам сослепу-те на берег не выбежать.

— Не выбежим, — отвечал Александр, мощно загребая веслом. — А выбежим, так еще Ратмирку прихватим. Эвон по кустам шумит.

Ратмир и впрямь едва поспевал за ними по берегу, ломясь через кусты и рискуя в темноте выбить себе глаз.

Дружинники, оставшиеся у Братиловой избенки, давно уже развели огонь и поджидали княжича.

— Ну, мужи, оголодали, чай, — крикнул Александр, выпрыгивая из лодейки. — Доставайте засапожники, и живо рыбу пластать.

Дружинники засуетились, подкинули в огонь дров и при свете огромного костра принялись чистить рыбу. Братила, зная, что из щук уха не очень вкусная будет, потихоньку сбегал к садку и приволок оттуда осетра.

Княжич, лежавший недалече на копне сена, ничего не заметил, да и дружинники не обратили внимания. Всю рыбу перечистили и, нарезав кусками, засыпали в кипящий котел.

Ратмир подошел к княжичу. Александр лежал, закинув за голову руки, смотрел на звезды и грыз соломинку. Ратмир присел на копну.

— Ярославич, я тебя спросить хотел.

— Спрашивай.

— Зачем князь на Киев пошел? Али мало тут дел?

Александр повернулся на бок, с удивлением взглянул на милостника, и впрямь дело дивное — он сам только что об этом думал. А тут Ратмир словно мысли его услышал.

— Небось пойдешь, коли Киев без князя остался, — отвечал он.

— А как же случилось сие? Град же, сказывают, самый великий на Руси.

— Верно, велик Киев, оттого и много на него охотников.