Недалеко от них у бойницы стоял крепкий и статный князь Мстислав. Хмурясь, смотрел он вслед уходившим полкам отца, понимая, что теперь оборона города ложится на его плечи да на воеводу Петра. Великий князь, чтя боевые заслуги воеводы и его преклонные лета, наказал сынам своим ничего не предпринимать без совета Петра Ослядюковича, без его согласия.

Князь Всеволод после возвращения из-под Коломны все еще оправиться не мог, отлеживался в своей светлице. Да и от дружины его почти ничего не осталось — полегла в бою.

Воевода подошел к Мстиславу, стал рядом. Поверх бахтерца одет он был в добротный кожух. Наклонясь к Мстиславу, молвил негромко:

— Ничего, князь, не горюй. Даст бог, отсидимся за стенами-то.

Мстислав, не оборачиваясь, процедил сквозь зубы:

— Драться надо, воевода. Драться, а не отсиживаться.

— Так мы и драться не упираемся. Коли надо, и мечом потрудимся.

— Вот-вот. А от сидения нашего поганых не убудет.

Исчезли за лесом полки великого князя, спустились с ворот и ушли в город княгини, а Мстислав с воеводой долго еще стояли, прикидывая, откуда могут полезть татары и как их встречать надлежит. Лишь когда ударили к обедне колокола на Дмитровском соборе, они спустились со стены, строго наказав сторожам поглядывать.

Явились татары на следующий день, во вторник. Когда большая группа конных вынырнула из-за леска, за которым вчера лишь скрылись полки Юрия Всеволодича, сторожам помстилось, что это великий князь возвращается. Но когда конные подскакали ближе, поняли владимирцы: татары.

— Закрывай ворота! — гаркнуло сразу несколько глоток.

Заскрипели дубовые ворота, обитые медью, загремели засовы.

Над отрядом, стремительно приближающимся, конный хвост развевается. С лета едва не выскочили татары на мост перед Золотыми воротами, но со стен ударил град стрел.

— Ку-у-да, нечестивцы!

Отскочил отряд на расстояние полета стрелы. А из-за леса, словно река черная, хлынули татарские полчища, все более и более заполняя пространство перед городом, все более и более охватывая его в кольцо. Тревожно запел рожок на стене, предупреждая город об опасности.

От дворца прискакали к Золотым воротам князья Мстислав и Всеволод. Оба в бахтерцах, в боевых шлемах, при мечах.

— Отчего не разобрали мост? — крикнул Всеволод брату.

— А нам нападать как?

— Ты что, с ума спятил? Зри, сколь их.

— Нечего их зреть, их бить надо.

Прибежал воевода. Заслышав спор князей, взял сторону Всеволода.

— Даже если их тысячу перебьешь, а своих сто потеряешь, у них убыли не заметишь, Мстислав Юрьевич. И станешь более над своими потерями плакать, чем ихним радоваться.

В это время несколько татар приблизилось к мосту, и один из них закричал по-русски:

— Эй, где великий князь? Кажи великий князь.

— Я те покажу великого, — разозлился Мстислав и, выхватив у кого-то из воинов лук, пустил почти не целясь стрелу в татарина.

Стрела попала в круп вертевшемуся коню, тот прянул в сторону, но татарин сидел на нем как влитой.

— Эй! — закричал он. — Стреляй не надо. Ты нам не хочешь князя казать, мы тебе покажем князя. Угадай какой?

Татарин оскалился в улыбке, махнул рукой своему отряду. Там началось движение.

Кого-то спешили, повели заарканенным к мосту. Среди владимирцев пронесся вздох изумления: в пленнике они признали князя московского, Владимира Юрьевича.

Узнав брата, Мстислав и Всеволод ужаснулись его виду.

— Ну как?! — кричал татарин. — Узнавай князя? А?

Мстислав рванулся было:

— Надо налететь и освободить.

Воевода крепко схватил юного князя за плечо.