Шишкин. Мне бы самого господина камер-юнкера. Ну, слушаю, слушаю.  Дельце-то

     простое. В разные сроки времени господином Пушкиным взято  у  меня  под

     залог турецких шалей, жемчугу и серебра двенадцать  с  половиной  тысяч

     ассигнациями.

Гончарова. Я знаю...

Шишкин. Двенадцать с половиной, как одна копеечка.

Гончарова. А вы не могли бы еще потерпеть?

Шишкин. С превеликим бы одолжением терпел, сударыня. И Христос терпел и  нам

     велел. Но ведь и в наше положение  надобно  входить.  Ведь  туловище-то

     прокормить надо? А у меня сыновья,  осмелюсь  доложить,  во  флоте.  Их

     поддерживать приходится. Приехал предупредить, сударыня, завтра  продаю

     вещи. Персиянина нашел подходящего.

Гончарова.  Убедительно  прошу  подождать,   Александр   Сергеевич   уплатит

     проценты.

Шишкин. Верьте, не могу. С ноября месяца  ждем,  другие  бы  давно  продали.

     Персиянина упустить боюсь.

Гончарова. У меня есть фермуар и серебро, может быть, вы посмотрели бы?

Шишкин. Прошу прощенья, канитель с этим серебром, сударыня. А персиянин...

Гончарова. Ну, помилуйте, как же так без  вещей  остаться?  Может  быть,  вы

     все-таки взглянули бы? Прошу вас в мою комнату.

Шишкин. Ну что же, извольте. (Идет вслед за Гончаровой.)  Квартирка  славная

     какая! Что плотите?

Гончарова. Четыре тысячи триста.

Шишкин. Дороговато! (Уходит с Гончаровой во внутренние комнаты.)

          Битков,  оставшись  один,  прислушивается,  подбегает со

          свечой  к фортепиано, рассматривает ноты. Поколебавшись,

          входит в кабинет, читает названия книг, затем, испуганно

          перекрестившись,  скрывается  в  глубине кабинета. Через

          некоторое  время  возвращается  на  свое место к часам в

                гостиную. Выходит Гончарова, за ней Шишкин.

Гончарова. Я передам.

Шишкин.  Векселек  мы,  стало  быть,  перепишем.  Только  уж  вы   попросите

     Александра Сергеевича, чтобы они сами пожаловали,  а  то  извозчики  уж

     больно дорого стоят. Четвертая Измайловская рота,  в  доме  Борщова,  в

     заду во дворе маленькие оконца... да они знают. О  ревуар,  мадемуазель

     [Au revoir, mademoiselle. - До свидания, мадемуазель (фр.)].

Гончарова. Au revoir, monsieur... [До свидания, сударь... (фр.)]

Битков (закрывает часы, кладет инструменты в сумку). Готово, барышня, живут.

     А в кабинете... я уж завтра зайду.

Гончарова. Хорошо.

Битков. Прощенья просим. (Уходит.)

              Гончарова у камина. В дверях появляется Никита.

Никита.