А Коновал и его итальянский коллега продолжали стоять на балконе, о чем-то переговариваясь. Русский авторитет показывал куда-то вдаль, а его гость, жуя кончик сигары, снисходительно улыбался.

Солоник понял: начинать следует с итальянца. В случае удачного первого выстрела его тело блокирует балконную дверь. Коновал наверняка не поймет сразу что к чему и не рискнет прыгать с третьего этажа.

Киллер прищурил левый глаз, поймал в перекрестье прицела белоснежную шляпу итальянца, сделал выдох, затаив дыхание…

Он не чувствовал волнения — теперь сердце билось ровно, движения сделались размеренными, даже чуть-чуть ленивыми, и голова в шляпе фиксировалась Македонским, словно мишень в тире.

Едва различимый щелчок выстрела, смазанный глушителем, и резкая отдача приклада в плечо — итальянец с круглой дыркой между бровей медленно осел на пол.

Как и предполагал стрелявший, Коновал в первый момент так ничего и не понял. Русский авторитет даже не успел дернуться, как второй выстрел отшвырнул его затылком в стену. Киллер отлично видел, что пуля попала ему в глаз, а это не оставляло жертве никаких шансов.

Со стороны виллы определилось тревожное движение. Послышались крики, заверещала сирена сигнализации: наконец среагировала охрана.

Спустя десять минут к старинному особняку подкатили сразу два реанимобиля. Утреннюю тишину безжалостно рассекли сирены машин карабинеров. У главных ворот виллы быстро собралась толпа любопытных.

Впрочем, постоялец гостиницы, зарегистрированный как румын Ион Дмитреску, ничего этого не видел и не слышал. В это самое время красный «Фольксваген-Гольф» уже неторопливо катил по шоссе в сторону Неаполя, и Солоник, вспоминая подробности, невольно похвалил себя за удачное исполнение.

Все, как по нотам: ни одного лишнего движения, ни одной серьезной детали, которая могла бы вывести итальянскую полицию на след убийцы. Правда, «Хеклер и Кох», отличную снайперскую винтовку, пришлось-таки бросить, но Македонский тщательно протер ее. Он был уверен, что находка оружия ничего не даст местной полиции.

Первая серьезная акция после бегства из «Матросской тишины» прошла успешно. Это означало, что Александр Македонский не потерял былую форму.

Встреча с Куратором произошла в том же кафе под открытым небом на афинской улице Фемистокла, известном и Солонику, и серенькому как «точка номер два».

Серенький выглядел довольным, о чем свидетельствовали и дружелюбное рукопожатие, и улыбка, которой он встретил подопечного, и невольное уважение, читавшееся во взгляде.

— Добрались благополучно? — поинтересовался он, приглашая жестом сесть.

Александр Македонский коротко кивнул.

— Винтовку оставил в номере. Отпечатки пальцев вытер. Вышел через черный вход, никто меня не видел. Вещей у меня не было, автомобиль стоял в квартале от гостиницы. Через час был в Неаполе. Из Неаполя — в Бриндизи, а оттуда прямо сюда. — Доклад Солоника был краток.

— У вас давно не было практики, и мы не то, чтобы сомневались… Лучше сказать, беспокоились. Честно говоря, не ожидал, что после большого перерыва вы так чисто и грамотно сработаете. — Серенький закурил, щелкнул замочками атташе-кейса, достал оттуда газеты. — Вот взгляните.

Несколько влиятельных итальянских газет поместили фотографии трупов на первой же полосе. Снимки выглядели на редкость натуралистично: лужи крови, неестественные позы убитых, страшные раны, остекленевшие глаза… На другом снимке была запечатлена снайперская винтовка, та самая. Под фотографиями помещались соответствующие комментарии. Солоник не понимал по-итальянски, но одно слово не нуждалось в переводе и сразу же бросилось ему в глаза: «Maffia».