По правде говоря, это было первое, что пришло мне на ум, когда я слушал сбивчивый доклад Воронова. Я покосился на Архарова.

— Всегда бывают исключения. — Проговорил я. — Чаще всего, случается именно так, как выглядит на самом деле, но иной раз, всё может быть совсем по-другому. Чтобы избежать ошибки, нужно рассмотреть все вероятные причины, Николай Петрович. И, да, в своём ответе имейте в виду: пытки я поощрять не буду.

— Что и даже в рыло татю какому дать нельзя? — Архаров уставился на меня так, словно я только что на его глазах этого невидимого татя отпустил, ещё и леденец дал на палочке. Пососать, мать вашу.

— Это очень хороший вопрос, почти философский, — сказал я, задумчиво рассматривая его. — И как любой философский вопрос не имеет правильного ответа. Или же все ответы на него будут правильные. Пишите план раскрытия с учётом того, что в рыло можно дать только тогда, когда все доказательства неоспоримые. Эти доказательства можно будет потрогать, и будут они указывать на то, что это именно тать.

На этот раз оба посмотрели на меня, как на блаженного. Ничего, привыкнут. Сашка им, например, вообще бы всё запретил. И Тайную экспедицию бы упразднил. Я не помню, сделал он это или нет, но почти уверен, что сделал. Так что мой призыв не бить морды совсем уж без причины, ничто, по сравнению с тем, что могло бы быть.

Дальше они писали молча. Поглядывая время от времени друг на друга. Они плохо понимали, зачем это всё нужно. Мне же необходимо было понять, как расследования вообще происходят.

Пятнадцать минут истекли быстро. За это время я только успел ознакомиться с очередным планом Горголи. Вот сейчас это больше походило на правду. Фантастических вещей и странных пожеланий существенно поубавилось. Можно его приглашать на разговор. Пару пунктов отсюда убрать, вроде подчинения непосредственно императору, и можно будет начинать работу. А императору есть чем заняться, чтобы ещё и пожарную службу курировать.

— Ну вот, ваше величество, для такого дела примерно так, — я поднял голову и посмотрел на Архарова. Затем протянул руки, и они вложили мне свои планы.

Я внимательно начал читать, положив их рядом друг с другом. А затем и вовсе придвинул к себе чернильницу и принялся подчёркивать одинаковые пункты. Когда дошёл до конца их «проверочных работ», то отложил перо и внимательно принялся рассматривать обоих. Наконец, принял решение.

— Всё-таки сыск и полицию из человека вытравить невозможно. В общем, так, господа. Я задался целью начать реформу полиции и для разнообразия довести её до конца. По итогу это будет, я думаю, отдельное министерство. Но пока нам с вами нужно наладить работу на местах. Такое вот простое задание показало, что думаете вы примерно в одном ключе. Только у Николая Петровича, ко всему прочему, ещё и нюх имеется, и необъяснимый талант видеть суть вещей, которые он не может объяснить словами. К счастью, капитан Воронов сумеет эту суть объяснить.

— Я не совсем понял, ваше величество… — начал Архаров.

— А что здесь непонятного, Николай Петрович? — я скептически посмотрел на него. — Вы возвращаетесь на службу. И будет с капитаном Вороновым вместе планировать работу полиции. Вот как сейчас, прямо по пунктам. Можете даже морды друг другу бить, но не сильно. Чтобы работе не мешало, — я поднял вверх указательный палец.

— Я тоже не совсем понял, ваше величество, в чём будет заключаться наша совместная работа? — тихо спросил Воронов.

— В планировании и проверке этого плана на практике, капитан. — Я взял в руки перо и принялся вертеть его в руке. — Я не просто так взял за основу эти проклятые склады. Здесь предстоит побегать, чтобы каждую версию проверить. К тому же дело это отягощено убийством.