— Успокойся, Вася, — я усмехнулся. — Сперанский всего лишь выполняет мой приказ. Планируется посещение Института благородных девиц, и я не хочу, чтобы госпожа Пальменбах узнала о готовящемся визите. Так что, будет лучше, если твоих людей поблизости Института не будет видно.

— Хм, — Зимин задумался, а потом ответил. — Не волнуйтесь, ваше величество, я всё организую так, что никто ничего не заподозрит. Но, прошу Христом богом, больше не планируйте выезд, не поставив в известность меня или Боброва. Уж повлияйте в этом на своего секретаря, умоляю вас.

— Почему Боброва? — я невольно нахмурился. Зимин отлично справлялся. Он ещё до своего назначения и передачи ему полка крутился как мог, но сумел меня оградить от всего и вся в самые первые, самые трудные дни. Теперь же начал выстраивать очень грамотную систему охраны. И откуда что взялось? Ведь никаких учебников по этому делу ещё не придумали.

— Так ведь я уезжаю через пять дней в Москву, ваше величество, — Зимин недоумённо посмотрел на меня. Точно, это же согласовано. Просто я потерялся в днях. — Краснов и Розин уже там.

— Да, совсем замотался, да и время так быстро летит. Значит, Боброва вместо себя оставляешь?

— Его, — Зимин задумался. — И прошу перевести ко мне Челищева Николая, того самого командира роты Семёновского полка, который его высочество без особых распоряжений выпустил погулять.

— А что ты за него хлопотать вздумал? — я смотрел на Зимина не отрываясь. В определённых моментах у него была полная автономия. Например, в назначении своих замов. Я в его кухню не лез. Организация собственной охраны дворца и императорской семьи — это новое дело, и иной раз пытаться помогать — только всё испортить.

— Да всю плешь мне проел уже. По любому вопросу бегает. Вот и думаю, раз так сильно заинтересован, пускай здесь и служит, — ответил Зимин.

— Хорошо, — я задумался на мгновение, — но после того как его проверит Александр Семёнович. Вдруг этот Челищев не просто так у тебя всем интересуется. Да и Константина выпустил тогда не просто по незнанию.

— Я сам переговорю с Александром Семёновичем, — Зимин задумался. Вот у кого с паранойей всё в порядке, так это у него. Но служба у Васи нынче такая, никуда не денешься. — Можно идти, ваше величество?

— Иди, — я его отпустил и повернулся к Скворцову. — Зови уже Кутузова. А то он точно с Александром Семёновичем столкнётся, а мне с ним о важных вещах нужно поговорить.

На этот раз Илье удалось выйти в приёмную беспрепятственно, и уже через полминуты в кабинет вошёл военный губернатор Петербурга.

— Доброе утро, ваше величество, — он поклонился, покосившись при этом на свой доклад. — А чего это Васька Зимин как ошпаренный носится? Даже забыл посмотреть, отобрали его орлы у меня оружие на входе, аль запамятовали.

— Утро доброе, Михаил Илларионович, вот чего у него не отнять. Солнца, правда, нет. Но в Петербурге солнце — редкий гость. — Ответил я, бросая доклад на стол. До меня дошло, что именно мне не нравится, и я планировал как раз это обсудить с Кутузовым. — А почему Зимин носится, так, служба у него такая. Шибко уж нервная. Как там наш хулиган поживает? — спросил я, и Кутузов поморщился. Когда речь заходила о его опальном родиче, Михаила Илларионовича, похоже, изжога начинала мучить.

— Какая может быть жизнь на гауптвахте? — ответил он мне вопросом на вопрос. — Плохая. Жаловался вчера, что крыса прямо по нему пробежала. Ещё одна напасть, крысы эти проклятущие.