Не знаю, удалось ли кардиналу разгадать тайну древних, и даже боюсь предположить, сколько одержимых, ставших таковыми не по собственной воле, заплатило своими жизнями за эту жажду знаний, власти и поживы.

Призывая в Вальхейм демонов, кардинал надеялся, что маги, отчаявшиеся и напуганные, для борьбы с потусторонними тварями рано или поздно обратятся к тёмной магии предков. Думал, убийство короля и королевы станет финальным аккордом в его кровавой пьесе.

А потом в грандиозные планы его высокопреосвященства вмешался маркиз де Шалон.

Бофремон мечтал возродить морров, стать первым среди первых, а в итоге превратился в пепел и тлен.

Ещё нескоро вальхеймцы забудут о кошмарах минувших месяцев. И тем не менее я верила, что рано или поздно наше королевство оправится от трагедий, от страшных потрясений. Навенна снова станет самой прекрасной столицей мира, городом, красоту которого воспевали и будут воспевать в своих балладах трубадуры. Городом, где люди будут без страха выходить из домов, не боясь нарваться на одержимого или принявшего человеческое обличье демона.

Моя любимая светлость оправлялся и поправлялся вместе со столицей. Даже, как по мне, выздоравливал слишком быстро. Нет бы со мной денёк-другой в кровати поваляться. В кои-то веки отдохнуть, книжки почитать, да и просто пообниматься и вволю нацеловаться. Но это же де Шалон! Не успев избавиться от демонической заразы, Моран сразу же вернулся на службу.

Я готова была молиться на доброхота, сообщившего маркизу о местонахождении артефакта. В тот же день дворец кардинала был тщательно осмотрен, а уже вечером на моих глазах камень вобрал в себя всю тьму, что отравляла и медленно убивала Стража.

Кристалл, некогда прозрачный, чистый, как капля родниковой воды, а после изгнания высшего ставший чернее угля, был уничтожен. Вместе с ним этот мир покинул и демон.

На всё имущество кардинала был наложен арест. Не тронули только дворец д'Альбре, по бумагам принадлежавший незаконнорождённому сыну прелата, герцогу д'Альбре. Его светлость заклеймил действия отца и прилюдно от него отрёкся. Это-то и спасло Кретьена от ареста и безденежья.

А жаль. Нет, против марионетки Серен-Опаль мы ничего не имели. Даже ту дуэль с големом ему простили, ведь действовал Кретьен по наущению своей злопамятной супруги. Но его арест дал бы Морану повод взять под стражу и псевдогерцогиню.

Увы, его величество объявил, что дети не повинны в грехах отцов. Таким образом Люстон XIV желал показать своему народу, что королевское милосердие безгранично.

— А может, ну её, Серен? — лениво ковыряя жаркое из кролика, спросила я, прервав страстный диалог мужа с шевалье де Лаленом.

Вот уже битый час, вместо того чтобы наслаждаться вкуснейшими блюдами и терпко-сладким вином из Гавойи, они решали, как именно лучше наказать мою мерзопакостную кузину. Мне оставалось только диву даваться и поражаться неиссякаемой фантазии обоих братьев.

Скормить Серен акулам? Замуровать в самой высокой башне самого отдалённого монастыря? Пинком под зад сбросить с крыши Анфальма? Энтузиазма маркиза и шевалье хватило бы ещё на дюжину вечеров.

— Не верю, что она успокоилась. — Моран откинулся на спинку стула и промокнул губы салфеткой. — Пока жива она, ты в опасности.

— Серен — воровка и убийца! — с жаром припечатал Касьен. — Или ты уже забыла, что она украла у тебя силу? Только за одно это её следует наказать! Уже молчу про многие другие преступления.

— Ну, то, что она украла силу, доказано не было. Это всего лишь мои предположения, — справедливости ради заметила я.

— Есть у меня одна идея, как можно опровергнуть их или подтвердить. — Допив вино, рубином расплескавшееся по дну бокала, Страж приблизился ко мне. — Если ты уже поела, предлагаю прогуляться.