|
В идеале – сюжет и подходящие для него «звезды». Но только не режиссер, не одна какая-либо «звезда» или «не звезда», не плохой режиссер. Когда полтора миллиона зрителей приходят смотреть «Последнего императора», их привлекает не имя режиссера, тем более что они путают Бертолуччи с Бертучелли, а только рассказанная в нем история. Им незаметна, как мне, великолепная режиссура, хотя, не будучи способны анализировать, они все равно хорошо ее чувствуют. То же самое происходит с дерьмовым фильмом. Достойная уважения «звезда» не дает свое имя плохому сюжету, плохому фильму.
– С вами такое не случалось никогда? – Никогда. Иначе я бы изменил самому себе. А так как я всегда делал то, что хотел, то подчас ошибался. В выборе сюжета. Но никогда не работал с людьми, с которыми не хотел работать. – В этом году вы отказались от многих фильмов? – Я отказался от «Скрытного мужчины», «Саксофониста», «Шарли Динго» и еще пары фильмов. – Вам не кажется, что вы разбазариваете свой талант? Нервно: – С чего вы взяли? Всех удовлетворить невозможно. Ни одни же «интелло» и средний класс смотрят кино. Для этого нужны разные жанры. Но так поступаю я один. Однако, снимая «Слово полицейского», я имею право на такую реакцию, как ваша, а вот когда выходит на экраны «Наша история», совершенно другие люди заявляют, что Делон им не нравится. – Вы стремитесь понравиться всем? – Нет. Я стремлюсь доставить удовольствие. И это для меня главное. Быть актером значит принести людям два часа счастья, ностальгии, меланхолии. Они меня сами сотворили, и я хочу им отплатить за это. – Ваши действия всегда отличались душевным благородством? – Вопреки тому, что обо мне думают, – да. Тридцать лет я снимаюсь в кино. Публика не ошибается на мой счет. Когда я делаю «Слово полицейского», я так поступаю не для того, чтобы набить деньгами карманы, а доставить удовольствие зрителю. Поэтому, когда я делаю фильм для другой категории зрителей, в девяти случаях из десяти проигрываю. Черт побери! Попробовали бы другие так поступать! – Вернемся к «Кино». Жюльен Манда – это Делон? – Поначалу не совсем, но теперь в результате поправок образ этот стал ближе мне. Я не лицедей и никогда им не был. А люди думают, что быть актером так просто. Вот смотрю я на гимнастку Команечи и не чувствую всю подготовительную работу, настолько все совершенно. Наша профессия такая же. Чем больше стремишься к совершенству, тем труднее этого достичь. – Люди, вас хорошо знающие, находят в Манда много общего с вами. – Но точно так же они говорят и о моих ролях в других фильмах. Тогда я их спрашиваю: «Где вы это нашли? В „Зорро“? В „Рокко“? „Клейне“? „Нашей истории“, „Слове полицейского“?» – Иногда «звезды» куда-то пропадают. – Потому что для этого потрудилась интеллигенция и значительная часть средств массовой информации. «Звезды» беспокоят. Поэтому появилось столько актеров и актрис, похожих на консьержей и слесарей. Но долго это продолжаться не может. Кино создано для того, чтобы заставить людей грезить. Во времена Бардо, Мэрилин, Гейбла, Купера люди ходили в кино, чтобы увидеть тех героев, которыми они сами никогда не станут. Сегодня происходит нечто обратное. И это успокаивает. – Во Франции еще остались «звезды»? Смеясь и насмешливо: – Одна перед вами. – И все? – Этого уже не мало. – «Звезда» долговечна? Мрачно: – Не знаю. |
