|
Став с 1964 года своим собственным продюсером, он финансировал менее чем за 30 лет двадцать четыре фильма. Те, кто внедрил имидж «человека с убийственным взглядом, сжатыми скулами и с 45-мм кольтом в руке для строптивых», мента там, мента сям, дали ему в руки некую жилу. «Я отвечал потребностям публики», – комментирует Делон. И справедливо отмечает, что недостаточно говорят о других его фильмах, о том, когда он рисковал, о его честолюбии… По поводу первого фильма, где он был продюсером: «Непримиримого» Алена Кавалье. Он считает, что «сюжет был жесткий, а герой малосимпатичный». И напоминает, что «Наша история» Бертрана Блие стала возможна только благодаря ему. Но в связи с разговорами о провале замечает: «О провале могли бы говорить в том случае, если бы утверждали: „В этой роли Делон вызывает рвоту“. Но этого никто не сказал. Напротив, все утверждали: „Он великолепен“. Однако верно и то, что тому зрителю, которому я всегда нравился, на сей раз я не подошел. Они не хотели видеть Делона рогоносца, алкоголика, плачущего… Как и недавно не приняли постаревшего Делона в „Возвращении Казановы“. Что делать? Взять кольт, плащ и пойти по новой? Мне это противно».
Что делать? Этот навязчивый вопрос преследует Делона в последние годы. По меньшей мере можно сказать, что он потерял нюх. Делает неудачный выбор. В результате – пустые залы. Развеянная, улетучившаяся магия. Необратимый ли это процесс? Он не уходит от ответа и размышляет вслух: «Все не так сложно». Изменилась система. Он не представляет себя в образе просителя у подпевал с телевидения, этих новых владык кинематографа. К тому же все было сделано, чтобы задушить «звезд» с помощью идиотской моды на «антизвезд». И потом как бы случайно я слышу несвойственное ему слово – «усталость», но непонятно только, относится ли оно к нему самому или к зрителям на его счет. Возникает пауза. Делон осуждает. Делон критикует. Но в конце концов Делон обретает улыбку: ему наплевать. Ему известно, откуда он пришел (из бездны), он оценивает, на какую высоту взобрался (до небесного свода), и знает, что об этом надо думать (просто невероятно). И тогда почти с отреченной улыбкой утверждает, что может прожить и без кино: «Уже сорок лет, как я к этому готовлюсь. Я всегда считал, что это ненадолго. Но чем чаще это повторял, тем больше работал. Если мне придется остановиться, со мной останутся лучшие воспоминания». С тех пор как он стал Делоном, он научился раздваиваться. Случалось, что его упрекали в том, что он говорит о себе в третьем лице. Делон раздраженно отметает это замечание: «Глупости!» Но его тронул текст, написанный патронами Синематеки Жаном Сен-Журсом и Доминик Пайни, – они приветствовали в его лице «актера-мифа», который «идеально воплотил кино, сопрягая развлечение и искусство, восторги толпы и интимные волнения». Слово «миф» не раздражает его. Он рассказывает, что в Джакарте и Сеуле, на Тайване и Пунта дель Эсте, во всей Азии и Южной Африке его появление по-прежнему вызывает «восторг толпы». «Там осознали, что такое миф…» Это его успокаивает? «Зачем отрицать. В тот день, когда это больше не произойдет, станет ясно: значит, вы не существуете в душе людей…» Последний взгляд на минувшие годы, в оправдание ретроспективы. Делон возвращается к истокам. Его здание построено на фундаменте пятнадцати классических фильмов в активе. Впервые с начала нашего разговора он не скрывает ностальгии: «Тогда была настоящая иерархия ценностей. Люди, на которых смотрели снизу вверх. С тех пор все было нивелировано, и надо делать усилие, чтобы не опускать глаза. Поэтому со мной не может случиться ничего существенного. Я знаю, что, возможно, больше не буду сниматься в фильмах (с тех пор он снялся в двух. |
