Вирус. Господи Боже, и откуда только он взялся?

    В игры, которые, как всем известно, очень часто служат «разносчиками», профессор Звягинцев не играл. А если лез за чем-нибудь в Интернет, то страховался самыми продвинутыми антивирусами, которые уж в его-то институт поступали бесперебойно. Но откуда тогда?.. От сырости? Из пятого измерения?..

    И пока он сидел, тяжело переводя дух, до него постепенно дошло. Он понял, что на самом деле минуту назад случился очередной взрыв . И то, что он оказался бескровным и тихим, отнюдь не делало его менее смертоносным. Кто-то добивал рукописи, сделанные более полувека назад и якобы не горящие. «Но почему „они“ просто не стёрли файлы из памяти, обставив дело так, будто их никогда там и не было? Не отформатировали диск, наконец? Зачем понадобился этот цирк со звоном и опаданием строчек?..»

    Ответ пришёл сам собой. Профессор вспомнил подземелье под реликтовой елью и слова Виринеи: «Кто-то не хочет, чтобы мы продолжали поиски. Даёт нам красный свет…»

    Вот и сегодня ему, непонятливому, просто дали отмашку. « Не суйся, куда не приглашали. А то …»

    Как спрашивают в таких случаях в голливудских боевиках – «А то что будет?» Им хорошо спрашивать, суперменам…

    «А вот что!»

    Уже без особой надежды, зато с тяжкой яростью отчаяния, Звягинцев наклонился, открывая дверцу стола. Как ни архивируй графическую информацию – коробка с дискетами всё равно была большой и тяжёлой. Ему сразу же показалось, будто она как-то не так лежала в руке. Нет, содержимое из неё не исчезло. Но ладонь ощущала не шуршащую твёрдость пластиковых прямоугольничков, стянутых вместе резинками, а нечто совершенно другое.

    Это нечто было больше всего похоже на кусок размягчённого масла.

    На стопку шоколадок, полежавших под солнцем…

    Лев Поликарпович медленно, словно в дурном сне, разрезал аккуратные полоски прозрачного скотча и поднял картонную крышку. Он уже не очень удивился тому, что увидел. Дискеты – со всеми наклейками, надписями и резинками – пребывали на месте, но только с виду оставались дискетами. В той стороне, где он взялся за коробку рукой, они промялись все разом, оплывая и растекаясь даже от лёгкого нажатия. Так у Марины когда-то в детстве однажды потёк пластилин, ради эксперимента положенный на отопительную батарею…

    Медленно-медленно, чтобы ничего не потревожить, профессор просунул пальцы в другой ящик стола, туда, где у него сохранялись распечатки. Опять же в нескольких экземплярах. Пухлые пачки, прошитые и упакованные в отдельные папки…

    Рука Льва Поликарповича окунулась в тончайшую бумажную пыль…

    Зачем-то тщательно вытерев её, Звягинцев придвинул к себе телефон. Убедился, что по крайней мере тот ещё не таял и не рассыпался в руках, а нормально работал. Ещё немного помедлив, Лев Поликарпович набрал номер, за которым ему пришлось лезть опять-таки в Маринину записную книжку.

    – Иван Степанович? – спросил он, когда трубка отозвалась голосом Кудеяра. – Иван Степанович, извините, я вас там от ужина не отрываю?..

    Мог ли он ещё сегодня утром предположить, что мужиковатый, неразговорчивый «гэпэушник» очень скоро окажется единственным во всём Питере человеком, к кому он захочет и отважится обратиться…

    Обратная сторона Луны

    Между тем у Кудеяра хватало своих забот.