В «Монплезире» Виринею уже знали. И посетители, и персонал. Относились по-разному. Почтеннейшая публика жгуче завидовала и ходила за ней по пятам, тщетно силясь дознаться, «как же она, стерва, это делает». Крупье боготворили Виринею за чаевые. Охрана тихо и необъяснимо побаивалась. А всякие там смотрящие по столам, менеджеры и пит-боссы – люто ненавидели. Ещё бы!

    Вот и сегодня Виринея как бы для разминки выиграла сотню в «русскую рулетку», [177] поставила на «дабл зеро» в американской и за один удар, сиречь за одну игру, увеличила сумму в тридцать пять раз. Как всегда, она поставила на выигрышный номер.

    Проигравшаяся публика заскрежетала зубами, крупье мертвецки побледнел, сменный менеджер, придвинувшись, хмуро глянул на бедолагу – что, мол, доигрался? Кол тебе, недотёпа! С минусом!.. [178]

    Виринея же проследовала в бар.

    – Томатный сок со сметаной. Фифти-фифти. Не взбалтывать, а встряхивать, добавить соли и корицы, слегка охладить.

    – Слушаюсь. – Бармен важно склонил пробор, выругался про себя и принялся совать в миксер помидоры.

    Увы, заказанную амброзию Виринее попробовать не дали.

    Перед ней появился крепенький пузатый мужичок в смокинге, самоуверенный, вальяжный и наглый. Зубы у него были золотые.

    – Миль пардон. [179] – Он вышколенно поклонился, но глаза остались бандитскими. – С вами хотят говорить. Это займет совсем немного времени…

    Виринея пожала плечами, проверила сумочку с деньгами и двинулась за золотозубым в самые недра казино. Они прошли длинным коридором, поднялись по широкой мраморной лестнице и, постучав, проникли в просторный кабинет, отделанный под старину.

    – Ба, какие люди! – Сидевший за массивным, резного дуба столом человек в чёрном блейзере приветственно сделал ручкой, и быстрые глаза его пробежали по заранее припасённой бумажке. – Гражданка Башкирцева Виринея Павловна, проживает там-то, кандидат таких-то наук. Очень, очень приятно. Прошу присесть…

    – Взаимно. – Виринея прищурилась, глаза превратились в два изумруда. – Господин Хомяков Семён Петрович, – отчеканила она безо всякой бумажки. – Депутат ЗакСа, две судимости, образование семь классов. Итак, я вся внимание. Чем обязана?

    Она ясно чувствовала, как желание расправы в депутатской душе уступает место удивлению, растерянности и беспокойству. «Во даёт… Или не врубается, с кем связалась, или крыша у неё такая, что… Уж больно уверенно держится, не похоже, что понты кидает… И еврейчик этот с платиновым „Ролексом“, что вокруг неё вьется, тоже какой-то… хорошо, если не из „Моссада“… Нет, нет… тут разговаривать надо тонко…»

    – Буду краток. – Хомяков нахмурился и, словно ёжик, зашуршал бумагами на столе. – Я не знаю, как вы это делаете, да и знать не желаю. Однако благодаря вам моё казино потеряло уже тысяч пятьдесят баксов. На хрен мне нужны такие игры в рулетку! – Он засопел и нервно дёрнул рукой. – Шли бы вы, Виринея Павловна, развлекаться в другое место, а? Вон депутат Госдумы Шкваркин суперказино открыл, «Люкс» называется. Гостевые фишки, [180] максимальные ставки не ограничены, при проигрыше возвращают пять процентов.