С большим трудом Лола поверила, что у Маркиза действительно все в порядке с головой.

— Черт, как неудачно все, и туда надо и сюда, — возбужденно бормотал Леня, — хоть разорвись. Ладно, медведь подождет. Анатолий, собирайся, к Окуню поедем!

Василий Окунь неожиданно почувствовал нестерпимый голод.

В последнее время с ним часто случались такие приступы зверского голода — от страха, от волнения, просто от усталости на него накатывало неудержимое желание немедленно что-то съесть. Он замечал, что прибавляет в весе, но ничего не мог с собой поделать: если немедленно не утолить этот голод, ему станет совсем худо. Начнут дрожать руки, потемнеет в глазах…

В последнее время все чувства у него обострились — если хотелось есть, то зверски, если он спал — то как убитый, без просыпу, однако чаще всего он совсем не спал, лежал в гостиной на диване, обливаясь потом, хотя в комнате было прохладно: он мучился от духоты, поэтому раскрывал все форточки. В спальню он не заходил с тех самых пор, как нашел там на широкой супружеской постели мертвую Маргариту.

Когда в тот вечер он вошел в квартиру и увидел ее жуткое синее лицо с лиловым вывалившимся языком, он подумал, что все пропало, что это наказание ему за убийство Сергея. Однако тут же опомнился и позвонил Кондрату Матерых. Этого делать ни в коем случае было нельзя, но он растерялся. Кондрат наорал на него и велел затаиться, потому что для милиции он, конечно, будет теперь первым подозреваемым. Василию удалось перевести стрелку на Сергея — все знали, что он был любовником Маргариты. Милиция вроде бы от него отстала, однако сегодня нашли машину Сергея, и, чем черт не шутит, может, и самого его найдут…

Есть хотелось до умопомрачения, желудок сводили спазмы.

Можно, конечно, дотянуть до дома, но там вряд ли найдется какая-то еда. Домработница, как ее… Александра, грубит, смотрит косо, денег каких-то требует…

И вообще, после смерти Маргариты собственная квартира не вызывала у Василия ничего, кроме страха и беспокойства.

Василий затормозил перед японским рестораном на Среднем проспекте Васильевского острова, захлопнул дверцу и шагнул к двери ресторана.

И вдруг в огромном ресторанном окне увидел отражение знакомого лица.

В первое мгновение он просто замер как громом пораженный. Сергей?

Этого не может быть! Он сам, своими глазами видел, как машина компаньона медленно погружалась в темную, ледяную воду… Сергей никак не мог выплыть! Он лежит сейчас на дне реки, и рыбы объедают его лицо…

Василий медленно обернулся, окинул взглядом протекавшую мимо оживленную толпу… Конечно, Сергея здесь не было. Его просто не могло быть среди этих озабоченных, спешащих по делам людей… среди этих живых людей.

Но это скверно, ему начали уже мерещиться призраки. Он не может себе позволить слабости. Он должен быть сильным и собранным, особенно сейчас, когда так много для него решается.

На лбу выступили капли холодного пота, руки дрожали, в горле пересохло.

Надо скорее съесть что-нибудь, иначе станет совсем плохо!

Василий вошел в ресторан, сел за свободный столик.

Расторопный официант положил перед ним меню.

За соседним столиком ужинали две симпатичные девушки. До Василия донесся обрывок их разговора:

— Я никогда не ем сырую рыбу. Ты знаешь, чем питаются рыбы? Они объедают утопленников!

— Ты это нарочно говоришь, чтобы испортить мне аппетит!

— Могу посоветовать вам рыбу дорадо! — проникновенным голосом проговорил официант, склонившись к Василию.