|
Вдоль тракта всё оказалось разграблено, как и в попавшемся Алиедоре селе. И на следующем пепелище многоножки задержались - точно так же очистив землю от всего, что напоминало бы о кровавой драме. …К ночи твари стали, как и положено, умирать - беззвучно, безразлично к собственному существованию. Трупы их - перевернувшиеся на спину, со скрюченными, судорожно поджатыми лапами - сплошным ковром устилали землю, и гайто Алиедоры наотрез отказался идти по этому полю. Пришлось дать большой крюк. И повсюду доньята видела одно и то же - мёртвую, выжженную землю. Уже при свете первых звёзд Алиедора встретила унылую колонну бредущих пленников: меодорцы гнали на север караваны живой добычи, точно так же, как и совсем недавно дерранцы - на юг. Ночью стало хуже, гораздо хуже. Зарево над Фьёфом испятнало горизонт, словно полчище жаб выпучилось круглыми гляделками на испуганно попятившиеся звёзды. Горело и далеко впереди, горело и позади. С полуночных пределов явился бродяга-ветер, прошумел над ещё не остывшими угольями, поднял, подхватил бесплотными ладонями невесомую золу, с размаха швырнув ею в девственно чистые ледники Реарских гор, и истоки рек помутились. Алиедора дрожала у бока прикрывавшего её от ветра жеребца. Гайто тоже тревожился, шумно втягивал широкими ноздрями воздух - холодные потоки несли гарь и пепел. Конечно, это всего лишь серфы. Само их существование - от милости сюзерена. Но Ом заповедал снисходить к нуждам малых и не творить насилия над беззащитными, иначе как карая за проступки. Конечно, дерранцы начали первыми. Конечно, эти самые серфы послушно вставали в ряды их подсобных полков, являясь по первому зову сенора; наверняка они тоже не упустили своего, когда войско Деркоора разоряло окрестности Венти… - всё ещё пыталась успокоить себя Алиедора. Утром, холодным и бессолнечным, она вновь взобралась в седло. За ночь пожары отпылали, и по небесным путям теперь стремились одни лишь тучи, уже не окрашенные горькими дымами. Не желая рисковать, доньята кралась обочинами, от рощи к роще, мимо опустевших рыбацких деревенек, мимо серой глади озера Эве, старательно уклоняясь от встречи даже и с одиночными всадниками. Меодорское войско, почти не встречая сопротивления, вонзилось в земли Долье, словно ядовитый кинжал в спину. Дерранцы отступали, даже не пытаясь встать заслоном. «Впрочем, - скривив губы, подумала Алиедора, - оно и понятно: границу коренных земель рода Деррано мы ещё не перешли. А клан Берлеа… что ж, ему не повезло». Но, с другой стороны, кто же теперь встанет под знамёна сенора Деррано, если он вот так бросает собственных союзников на разорение?! Что-то здесь не так. Уж она-то, благородная доньята Алиедора Венти, чуть было не сделавшаяся младшей доньей Байгли Деррано, знала своего несостоявшегося свёкра. Жёсткий и жестокий, он знал, что такое держать слово. И не отступал от раз данного. Дело нечисто. Как есть нечисто. Сенор Деррано отступал по кратчайшему пути к родным стенам, оставив далеко за спиной Берлекоор и близко даже не приближаясь к восточному форпосту королевского домена - крепости Алете. Словно напоказ, словно старался уверить своих противников - это, мол, наша и только наша война, король тут ни при чем. Хотя отступить к Алете имело смысл - и это понимала даже неискушённая в воинских науках Алиедора. Город-крепость был хорошо укреплён, его башни и баллисты (не говоря уж о королевских боевых магах) могли устроить меодорцам поистине тёплую встречу. Не следует забывать и о том, что от Алете до столичного Симэ едва ли больше двух десятков лиг по добрым дольинским трактам - два дня марша пешего войска, а конные покроют этот путь и того быстрее. |
