Потихоньку пятно света, идущего от города, становилось ближе. Время от времени они останавливались, прикрывали рукой свечи, чтобы посмотреть вглубь. Примерно час спустя они остановились зажечь новые свечи. Перед походом Дун выяснил- за сколько сгорает свеча, поэтому друзья знали, сколько прошло времени; таким образом они могли использовать свечи, как неточные часы: сгорело два дюйма — значит прошло около пятнадцати минут. Каждая свеча была длиной в восемь дюймов и сгорала примерно за час. Свечи, которые они несли, стали слишком маленькие, чтобы их держать. Они остановились, чтобы достать новые из рюкзаков и продолжили путь вниз.

Затем Дун, который шел впереди, издал пораженный возглас. "Это конец, — сказал он. — Я на дне".

Лина подошла сзади и встала рядом с ним, неровный оранжевый свет свечи выхватывал их затененные лица из темноты. Посмотрев вниз, они увидели неровную поверхность земли, усыпанную мелкими камнями и галькой.

— Не нужно никакой одежды! — проревел Трогг. — У вас ее достаточно.

— Хороший нож, я возьму его, — он убрал его в свою сумку. — А эти чашки — бесполезны, у нас уже есть точно такие же, — Йорик выбросил их одну за другой.

— Взгляните на эту уродливую рубаху — кто мог носить такую? — Йорик скомкал ее и отбросил от себя через всю комнату.

На кухне Трогг хватал все, что выглядело съедобным, и запихивал в свою сумку, сметая остальное с полок. Пустые коробки, банки, бутылки падали вниз, отскакивая от пола и разбиваясь.

Дун отметил, что у хозяев дома к моменту оставления Эмбера имелся еще изрядный запас пищи — достаточный для содержания какого-нибудь семейства в Искре, по крайней мере, в течение нескольких дней. Он запомнил этот факт: могло быть еще много домов, не разграбленных Троггами.

— Отлично! — воскликнул наконец Трогг. — Здесь мы закончили. Грузите все в фургон, и идем дальше.

И так продолжалось весь день. Дун следовал за Троггами, которые грабили дома и лавки его бывших друзей и соседей. Когда мародеры покидали очередной дом, оставляя после себя беспорядок и разбросанные и сломанные вещи, Дун молча, про себя, извинялся перед людьми, которые жили здесь. Вряд ли они могли представить, что их дома будут ограблены и разрушены, и уж точно они никогда не узнают, что Дун присутствовал при этом. Но все-таки парень чувствовал вину, досаду и злость, будучи к этому причастен.

В конце дня Трогги собрались вокруг костра на Харкен-Сквер. Все они выглядели взволнованно. Дун видел, что в этот раз костер сделан выше, чем обычно, а рядом с ним устроено нечто, напоминающее стойку: две груды камней, и между ними протянут металлический прут — то ли карниз, то ли труба.

— Мы можем взять фургон, пап? — спросил он.

— Конечно, — ответил Трогг. — И ты, Канза, иди помоги ему. А я останусь здесь.

Йорик и Канза отправились к фургону с дневной добычей и выгрузили все на землю, а затем пошли вниз по Джилли-Стрит, потащив фургон за собой.

Дун заметил Минни, стоящую неподалеку и что-то бормотавшую себе под нос. Трогг тоже увидел ее.

— Что, Минни? — спросил он. — Говори!

Она шагнула вперед, проговорив что-то еще, и протянула Троггу сверток из черной ткани.

— Это для тебя. Возьмешь одну из вон тех свечей и закрепишь здесь, — объяснил он, указывая на трубку спереди лайткапа.

Дун достал свечу из коробки, стоявшей за креслом.