– Ладно, – согласилась Виола. – Только одна нога там, другая здесь. Гран Маша, дядя, тетя Ровен – все мы считаем, что лучше побыстрее отправиться на пикник, чем торчать здесь перед закрытыми дверями.

– Мы скоренько, – взмолилась Ди. – Мы только посмотрим на дом, в котором родился дедушка…

Они вошли во двор – сердца их забились гулко, часто. Впервые Гран Маша предстала перед ними не как важная персона, профессор университета, а как обыкновенная бабушка, женщина, жена, которая тоже была замужем, занималась хозяйством. У нее был муж, которого звали Кайл. И дети были… И ребенок Ян, их отец… Их скрывающийся на Каледонии таинственный отец. Все началось здесь… Это было так странно… Раньше Кену и Дороти никогда в голову не приходило, что все эти вещи взаимосвязаны, что их появление на свет впрямую зависело от случайной встречи дедушки и бабушки, папы и мамы, от их любви, разлук…

Они, взявшись за руки, осторожно обошли дом – жилище предстало перед ними в каком-то новом завораживающем виде. Казалось, что все здесь: каждая сосенка, каждая былинка из буйно разросшейся, наглухо забившей двор травы, небо, подернутое легкой дымкой, морская даль – знают о них, о Кеннете и Доротее, нечто такое, что доселе было скрыто завесой забвения. Время здесь обретало плоть…

– Дедушка теперь тоже живет на Каледонии. Как и папа, – тихо сказал Кен. – Он пишет книги. Мне дядя Роби говорил… Они оба – и папа и дедушка – так и не стали оперантами. – Брат еще сильнее понизил голос. – Как и мы. Поэтому мама и Гран Маша никогда не вспоминают о них.

– Я вот что думаю, – прошептала Ди. – Когда дедушка был маленький, он тоже носил клетчатую юбку?

Не дождавшись ответа, она высвободила свою руку, подошла к темному окну, заглянула внутрь. Кен снисходительно улыбнулся.

– Вряд ли. Он родился до Великого Вторжения. Дети тогда носили такую же одежду, что и взрослые. Я читал, что жители Каледонии носят клетчатые юбки. Может, он тоже в ней щеголяет… И папа тоже…

– Я вот думаю, какой он, дедушка? Наверное, хороший. Как мне хочется посмотреть на него. И на папу тоже… Как ты считаешь, нам когда-нибудь позволят?

– Глухой номер! – мрачно откликнулся Кен. – Мама никогда не разрешит. И на Каледонию нас не отпустят.

Ди печально кивнула, потом добавила:

– Она думает, что Земля – самое замечательное место.

– Не знаю. Не уверен, что так, – сказал Кен. – Когда я вырасту, обязательно отправлюсь на Каледонию и сам все посмотрю.

– Возьми меня с собой! – страстно зашептала Ди.

Кен не успел ответить – неожиданно запикал прикрепленный на запястье прибор. Мальчик нажал кнопку. Из переговорного устройства донесся язвительный мамин голос: «Немедленно возвращайтесь. Сколько можно вас ждать!»

– Кени, ну, пожалуйста… – Глаза Ди наполнились слезами. – Кени!.. Ну, поклянись, что возьмешь меня с собой на Каледонию.

– Глупая ты, – отозвался брат, потом, однако, до него что-то дошло, и голос его смягчился. – Хорошо, обещаю. Теперь пойдем к машине, пока мама не отодрала нас за уши.

Финальной сценой их пребывания на острове должен был стать пикник, организовать который предложила Гран Маша.