Генри Каттнер. Алмазная свинка
Алмазы у Болларда крали почти с той же скоростью, с какой он их производил. Страховые компании уже давно отказались от такого неудобного клиента. Правда, детективные агентства за вознаграждение рады были предложить свои отнюдь не дешевые услуги, но, поскольку алмазы, несмотря ни на что, продолжали исчезать, это оборачивалось пустой тратой денег. Дальше так продолжаться не могло. Состояние Болларда опиралось на алмазы, а стоимость драгоценностей возрастает обратно пропорционально их количеству и доступности. При нынешнем темпе воровства лет через десять безупречно чистые алмазы высшего качества могли пойти по цене стекляшек. — Мне нужен идеальный сейф, — сказал Боллард Джо Гюнтеру, потягивая ликер из бокала. — Конечно, — ответил Гюнтер. — А где такой взять? — Ты же инженер, вот и придумай что-нибудь. За что я тебе плачу? — Ты платишь мне за изготовление алмазов и за то, что я держу язык за зубами. — Не выношу лодырей, — бросил Боллард. — Ты закончил институт лучшим в выпуске девяностого года. Чем ты занимался с тех пор? — Гедонизмом, — ответил Гюнтер. — Чего ради мне упираться, если все, что мне нужно, я могу получить, делая для тебя алмазы? Что нужно любому человеку? Безопасность, свобода, возможность удовлетворения своих прихотей. Я получил все это, найдя рецепт философского камня. Бедный Кайн, он так и не понял возможностей своего патента. На мое счастье. — Заткнись! — сказал Боллард, едва сдерживая злость. Гюнтер усмехнулся, оглянувшись на гигантский зал столовой. — Никто нас не услышит. — Он был слегка пьян. Прядь темных прямых волос упала ему на лоб, и он сделался похож на злого шута. — Кроме того, я люблю говорить. Это помогает мне понять, что я не хуже тебя, и отлично влияет на мое самочувствие. — Тогда валяй, говори. А как закончишь, я тоже кое-что тебе скажу. Гюнтер выпил бренди. — Я гедонист и умница. Закончив учебу, я начал думать, как мне содержать Джо Гюнтера и при этом не работать. Делать что-либо с самого начала — пустая трата времени. Лучший способ — найти уже готовую конструкцию и что-нибудь к ней добавить. Следовательно — Патентное Бюро. Я провел два года, просматривая архивы в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать, и наконец нашел процесс Кайна. Он так и не понял возможностей своего открытия, считая его лишь очередной теорией из области термодинамики. Кайн не сообразил, что если немного развить ее, то можно будет производить алмазы. Поэтому, — закончил Гюнтер, — двадцать лет этот патент пролежал под сукном в Патентном Бюро, а потом его нашел я и продал тебе, с условием, что буду держать рот на замке и позволю миру считать эти алмазы настоящими. — Выговорился? — спросил Боллард. — Пожалуй. — Почему ты каждый месяц повторяешь мне эту историю? — Чтобы ты не забывал, — сказал Гюнтер. — Ты убил бы меня, если бы смел, и тогда твоя тайна оказалась бы в полной безопасности. Мне кажется, ты все время думаешь, как бы от меня избавиться, и это плохо действует на тебя. Ты можешь поступить неразумно: убить меня, и лишь потом осознать свою ошибку. Если я погибну, процесс будет обнародован, и алмазы сможет производить кто угодно. Что тогда будет с тобой? Боллард повозился в кресле, прищурился и обхватил себя руками за шею. Потом холодно посмотрел на Гюнтера. — У нас симбиоз, — сказал он. — Ты будешь держать язык за зубами, поскольку от этого зависит твое благосостояние. Кредиты, валюта, облигации — все это при нынешней экономической ситуации скоро обесценится, но алмазы по-прежнему редки. |
