—    Вы хотите помочь нам? — звонким голосом спросил кто-то.

—    Да. Но не перебивайте меня,— сухо добавил Ганешин,— я говорю с командиром.

—    Слушаю вас,— быстро ответил американский капитан.

—    Сколько у вас тралящих тросов?

—    Два.

—    Какой длины трос остался на батисфере?

—    В том-то и несчастье, сэр, что канат оборвался около самого места своего прикрепления на шаре. Захватить за него нечего рассчитывать, только за скобы.

—    На батисфере есть радио?

—    Есть, но не работает, питание было только от кабеля.

—    По вашим расчетам, у них воздуха еще на двенадцать часов?

—    На двенадцать — пятнадцать. Это все, сколько они могут протянуть при самой жесткой экономии.

—    Да, положение очень серьезное. А что вы думаете делать дальше?

—    Продолжать теми же средствами — пока ничего не поделаешь. В бухту Макдональд, на Агатту, прилетят два самолета. Утром они будут здесь и привезут усовершенствованные захватные приспособления. В день катастрофы по радио вызвано военное судно, оборудованное тралом-индикатором для отыскания батисферы электромагнитным способом. Оно идет со всей возможной скоростью и может быть здесь завтра. Это, собственно, наша последняя надежда,— заключил капитан Пенланд, зачем-то понижая голос и приближаясь к Ганешину.— Вместе с нами тралили еще два военных судна, сейчас они ушли в бухту Макдональд.

Благодарю вас, капитан. Надеюсь, нам удастся помочь вам. Будьте любезны показать ваши лебедки и подъемные приспособления.

Ганешин с Пенландом спустились на обширную палубу, загроможденную бухтами тросов, с огромной лебедкой в центре. Качающаяся вместе с мачтой электрическая лампа освещала нагромождение самых разнообразных предметов.

—    Мне кажется, положение безнадежно, сэр,— быстро сказал капитан Пенланд, едва они удалились от мостика.— Посудите сами: чудовищная глубина, открытое море, никакой возможности ни пеленговать, ни бросить буек... Я делаю что могу, двое суток не уходил с палубы. Там, на мостике, жена Милльса, гидрохимик нашей экспедиции. Я не хотел при ней высказывать свое мнение.

Ганешин вспомнил стремительный вопрос, почти вскрик на мостике.

—    Это она спрашивала меня? — И, получив утвердительный ответ, пожалел о резкости, с которой оборвал говорившую,— Наметим с мостика примерный район нахождения батисферы, и я буду благодарен вам за полную информацию... Еще вопрос, капитан,— помолчав, сказал Ганешин, в то время как они осторожно пробирались по заваленной палубе,— зачем вашим исследователям понадобилось опускаться здесь, в открытом море?

—    Видите ли, здесь одно из редких мест, оно изобилует крутыми скалами, и коренные породы совершенно обнажены от наносов. Одной из задач наших исследований является изучение коренных пород в глубинах океана. Только пока что-то не получается.

Ганешин ничего не ответил. Он легко взбежал по ступенькам на мостик:

—    Сейчас мы примемся искать, поставим буек...

—    Как — буек? — сразу послышалось несколько голосов.

—    Увидите! — Ганешин скупо улыбнулся и поднял руку, но был остановлен маленькой рукой, притронувшейся к его рукаву.

Моряк обернулся и увидел огромные, сильно блестевшие глаза, смотревшие с мучительным напряжением.

—    Сэр капитан, скажите мне прямо: есть надежда спасти их? Вы сможете это сделать?

Ганешин серьезно ответил:

—    Если батисфера цела, надежда есть.