Огадай и Феодорлих тоже решили не испытывать судьбу. Оба отскочили от Тропы с проворством, не подобающим ни великому хану, ни императору.

Всадники авангарда, не успевшие въехать на Тропу, натянули поводья и повернули коней…

* * *

Оглушающая могильная тишина, навалившаяся сразу на входе, не отпускала. В густой тьме завораживающе мерцали разноцветные искры. Время текло вяло и медленно, как жирный кумыс. Тропа влекла вперед и прямо, прямо и вперед.

Бельгутай гнал все страхи прочь. Да, на Тропе было неуютно. Да, впереди ждала неизвестность. Да, ему очень не нравилось, как смотрели им вслед хан, император и коназ-шаман. И еще меньше понравилось то, как отвел взгляд Тумфи — толмач и нукер урусского коназа.

Но у него был приказ пройти по колдовскому пути самому и провести за собой воинов хана.

Тесный коридор с черными колышущимися сводами, мягкими стенами и пружинящим полом заканчивался. Тьма впереди рассеивалась, вьющиеся перед глазами разноцветные огоньки тускнели.

Бельгутай видел сквозь чародейскую дымку выход с Тропы. Колдовская дорога выводила на открытую смотровую площадку незнакомой башни. Уже можно было различить и часть примыкавшей к башне стены с широким, укрытым за зубчатым гребнем проходом.

Защитников на башне было немного. Два невысоких желтолицых воина в длинных, обшитых металлическими бляхами халатах торопливо разворачивают к Тропе какой-то массивный короб на деревянной подставке. И еще двое выглядывают из-за каменных зубцов, что-то раскручивая в воздухе.

Кто такие? Вроде бы похожи на выходцев из восточных ханьских земель. Хотя кто их знает…

Чуть в стороне застыла фигура в зеленом плаще и круглой островерхой шляпе, похожей на небольшой щит. Перед этим — пятым — защитником башни поблескивали два магических кристалла, наполовину вмурованных в боевую площадку, и лежала женщина без рук и с ногами, приросшими одна к другой.

«Колдунья! — догадался Бельгутай. — Заколдованная колдунья! Бывшая жена урусского коназа».

Человек в зеленом плаще не шевелился и молча смотрел на Тропу. Рты чужеземцев, возившихся у квадратного короба, были открыты, но их крики сюда не долетали. На Темной Тропе вообще не было слышно ни звука. Как, впрочем, всегда.

В ватной тишине бесследно тонули и боевые кличи атакующих. И стук копыт. И…

Бельгутай поднял руку, дал знак. Пригнулся к конской гриве, чтобы сзади ненароком не задели свои.

Монгольские лучники из передних рядов выпустили первые стрелы…

И опять: не слышно ни звяканья тетивы, ни свиста оперенной смерти. Странно все это было и непривычно.

Да и сами стрелы летели неестественно медленно. Не быстрее, во всяком случае, чем неведомая сила несла по колдовскому пути всадников.

Казалось, победа будет легкой. Еще миг-другой… еще пара мгновений… По меркам Тропы, конечно. Еще совсем чуть-чуть — и все закончится. И почти беззащитная башня будет захвачена.

Неподвижная фигура в зеленом плаще ожила. Взмах руками, разрубающий воздух. И похоже, не только его…

Солнечный свет отразился от кристаллов у ног зеленого. Бельгутаю показалось, будто башня вздрогнула и колыхнулась стена, прилегающая к ней. Хотя, возможно, картину исказило мерцающее марево, все еще слабо стелющееся перед глазами.

Тропа дернулась, как живая. Дернулась и… оборвалась. Раньше, чем должна была закончиться.

Последний отрезок колдовского пути был колдовством же и рассеян. В мгновение ока исчезли черные подвижные своды и стены чародейского коридора. Под лошадиными копытами растаял мягкий пол. Окончательно рассеялась тьма и погасли освещавшие ее разноцветные всполохи.

Шум ударил в уши. Ветер — в лицо.

Тишина взорвалась людскими криками, конским ржанием, звоном железа…

Бельгутай успел увидеть бесконечную стену с башнями справа и слева от себя.