Галина Гордиенко. Алое платье
ГЛАВА 1 ССОРА С РОДИТЕЛЯМИ Ира исподлобья смотрела на мать и тоскливо думала: «Замолчишь ты когда-нибудь или нет?» Не вслушиваясь, она лишь привычно наблюдала, как шевелились материнские губы, и на скулах вспыхивали некрасивые красные пятна. Мама, нервничая, всегда так краснела. Время от времени до сознания девочки все же пробивались некоторые слова, и она раздраженно морщилась. Ира тысячи раз их слышала. А может быть — сотни тысяч раз. Они давно потеряли всякий смысл, шум дождя за окном говорил Ире гораздо больше. Резкие порывы ветра сгибали в дугу старую березу у дома, а звонкие частые удары капель по стеклу однозначно давали понять — на улицу не сбежать. И не потому, что боится промокнуть, просто родители из дома не выпустят. Воскресенье погублено — это ясно. Мама повысила голос, Ира настороженно покосилась на отца. Хорошо, он пока помалкивал, делал вид, что смотрит футбол. Но Ира прекрасно видела — уши у папы красные, он еле сдерживается. Ира с трудом удержала тяжелый вздох: и что уж такого страшного она сделала? Подумаешь, прогуляла вчера школу. Первый раз после Нового года. Бродила с Таней по магазинам, присматривала платье на выпускной вечер, все-таки вот-вот закончит девятый класс. Меньше двух месяцев осталось. Нет, что за нудные у нее родители?! Одно и то же, одно и то же. Из года в год, по сотню раз в неделю, как только мозоли на языках не натрут? Учиться, учиться и учиться! Быть скромной, не гоняться за тряпками, не думать о мальчишках, все это она успеет. Что еще? О-о-о! Каждый час сегодня — вклад в будущую взрослую жизнь. Просто преступление не ценить собственное время! Вот окончит отлично школу, затем поступит в университет, окончит и его. Найдет работу по душе и тогда… Тогда — они за нее спокойны. Тогда — свобода! «Я не доживу, — мрачно думала Ира. — И потом — на кой черт мне через столько лет тряпки? Или мальчишки. Окончу институт, сколько мне будет? Двадцать? Нет, больше. Кажется, двадцать два – двадцать три. Кошмар, на третий десяток пойдет! Старуха почти. Самое время очаровывать Сережку Стрепетова…» Ира снова бросила быстрый взгляд на папу и зябко поежилась: вот уж кто ее за человека не считает. Так, за никчемное существо, осложняющее им с мамой жизнь. Ни на что не способное. Ни на что не годное. Пустое и жалкое. Но это же неправда! Наконец мама выдохлась и сурово посмотрела на провинившуюся дочь. Ира поспешно пробормотала: —Не сердись, ма, я все поняла. —Поняла она, — раздраженно хмыкнул в своем кресле папа. — В который раз ты это говоришь? Ира пожала плечами. Мама с досадой воскликнула: —Ну что, что тебе понадобилось в тех магазинах? У тебя ведь все есть! Это мама зря сказала. Ира, заставлявшая себя держаться в рамках, вспыхнула словно порох. Она даже про папу забыла. И про то, что при нем нужно сдерживаться. Покраснела, отбросила со лба густую светлую челку и закричала: —Что у меня есть? Что?! Мать с отцом переглянулись. Ира нервно одернула длинный джемпер. —Эти полудетские тряпочки?! Такие лишь в пятом классе носят! Мама поспешно отвернулась, пряча улыбку. Зато Ира едва не всхлипнула от обиды. Сморгнула невольные слезы и прошептала: —Вы мне даже краситься толком не разрешаете. Только тушь и тени, да чтоб незаметно, а помаду уже нельзя. —Ты еще ребенок… —Я — ребенок?! — возмущенно перебила маму Ира. — Да мне через три недели пятнадцать исполнится! —Преклонный возраст, — язвительно заметил папа. —В прошлом веке в пятнадцать уже рожали! —Дурное дело — не хитрое. |
