— Яд? Вино? Это ничего, варвар, ничего. Не знаю, поймешь ли ты и поймете ли вы все… Это пустота, воздух, мираж. Ясно? Этого ничего нет. Ни воды, ни беседки, ни города.

— Ну точно спятил! — воскликнул Омигус.

— Ты, жалкий актеришка, клоун! — В циркового мага впился полный презрения взгляд.— Занимайся своими фокусами, твое понимание дальше них не идет!

— А обо мне что скажешь? — без улыбки поинтересовался киммериец.

— Мы, варвар, связались с силой, против которой людям не устоять,— столь же гневно ответствовал чародей.— Человек против нее как сухой лист против ветра. Сила, которая по одной своей прихоти создает целый город из ничего, город, ничем не являющийся. Все, что вы вокруг видите, внушается вам извне. Этого бокала нет — вам кажется, что он есть. Этого вина тоже нет — вам внушают, что оно есть. Вы не пьете — вам кажется, что пьете. Не утоляете жажду и голод — вам кажется, что утоляете. И все должно кончиться тем, что вы умрете — в счастливом заблуждении. Уснете — и не хватит сил проснуться… Что ж, не самая плохая смерть! Так люди, выпив отвар черного лотоса, погружаются в мир прекрасных грез и не возвращаются оттуда, умирая со счастливой улыбкой на лице.

Повисла гнетущая тишина; все молчали, потрясенные словами чародея.

— Неправда,— наконец тихо сказала Луара.— Мы же не спим.

— Не спите. Но ничего вокруг на самом деле нет. На самом деле мы все еще в пустыне, среди барханов.

— Но мы же пьем, отдыхаем в тени, трогаем предметы, сидим на мягких подушках… Как так получается?

— Женщина, я не могу объяснить тебе как. Поверь, человек в руках этой Силы — игрушка, с которой она может сделать все, что хочет.

— Нам верить тебе на слово, колдун? — Конан стал зол и угрюм.

«Не доверяй тому, чего нет…»

— Я знаю, варвар, ты мне не веришь, хоть я и неоднократно… Ладно, не будем мелочиться. Я подумаю, как убедить вас. Как доказать. Подождите, посидите минутку тихо.— Ловар закрыл глаза и погрузился в раздумья.

Остальным ничего не оставалось, как только выжидать. Тем более что каждому было над чем поразмыслить.

Действительно, несмотря на то что без помощи Ловара они вряд ли добрались бы до этих мест, Конан по-прежнему не мог довериться ему полностью…

— Варвар,— чародей открыл глаза,— в тебе живет сильный дух. Ты сумеешь сделать то, что я скажу. Подойди, скажем, к колонне. Рукой или мечом ударь по ней со всей силы. Но прежде убеди себя, что ее нет. Поверь в это хотя бы на миг. Поверь, что твоя рука или меч не встретят сопротивления, пальцы не почувствуют боль от удара. Уверуй хотя бы на мгновение, что я сказал правду и вокруг один воздух. И, как вспыхнет в тебе эта вера, наноси удар. Но только тогда. И так убедишься…

— А ты сам? Не можешь?

— Я…— Ловар печально усмехнулся. Конан задал самый правильный вопрос, и он не мог ему соврать.— Моя воля в параличе. Поэтому я долго не мог проснуться. И не проснулся бы. Спасибо Ки-шон, знакомой с целительным искусством своей далекой родины, которое поистине сродни колдовству. Действующие на нас чары убийственнее всего для меня, чародея. Если сейчас я что-либо противопоставлю Силе, то сразу погружусь в забытье. Возможно, навечно.

— Опять это колдовское дерьмо! Когда умрет последний колдун, это будет самый счастливый день в моей жизни!..— взорвался Конан.— Ладно. Сделаю, как говоришь.

— Только не наноси удара без веры. Только когда увидишь перед собой — повторяю, хоть на полмига! — пустоту. Только тогда…

Киммериец поднялся с подушек, вытащил меч.