|
– Кузница… Василиса… – Между прочим, красивое, исконно русское имя, – с легкой обидой сказала женщина. – Да, назовешь Васей – получишь затрещину. У меня рука тяжелая, сам понимаешь... Заходи, Кирилл, гостем будешь. Если вначале мне показалось, что она ощутимо меня старше, то сейчас возникло ощущение, что мы почти ровесники. Какая то была в ней добродушная простота… действительно, из разряда тех, которые встречаются в народных сказках. Первый этаж здания занимала кузня. Я не знаю, как выглядят обычные кузницы. В этой было пять или шесть наковален, стоявших в ряд – начиная с большой, со стол размером, и кончая крошечной, на которой разве что блох подковывать. Было три горна – тоже разных размеров. Разожжен был средний. Еще были огромные меха, будто сошедшие с чертежей Да Винчи – их и качало водяное колесо. Меха крепились на поворотном колесе и их можно было подводить к любому горну. Были горы железок на полу – удивительное ассорти из ржавых рессор и сверкающих мечей. – Нравится? – с любопытством спросила Василиса. – Вижу, нравится. Давай, подарю чего нибудь… В металлоломе она рыться не стала. Открыла шкаф у стены – самый обыкновенный шкаф, только вместо рубашек и простыней в нем хранилось оружие. – Держи! Я получил длинный кинжал в кожаных ножнах. Рукоять была крепко и аккуратно, петля к петле, обмотана веревкой. Выглядело оружие красиво – и, в отличие от сувенирных железяк, продающихся в магазинах, грозно. – Спасибо, – я понял, что отказываться нельзя. – Слушай, нельзя же ножи дарить… – Я не суеверна. – Зато я суеверен, я нашел в кармане рубль и вручил Василисе. – Ну… спасибо, соседка. Ты мастери… мастер! Да уж, слово «мастерица» вполне бы пошло к вышивке или вязанию, но вот к кованому кинжалу – совершенно не шло. – Дура я, – вздохнула Василиса. – Кому все это надо… а… она махнула рукой. – Пошли наверх, буду тебя чаем угощать… Ты откуда, Кирилл? – Из Москвы. – А я из Харькова. Ей было пятьдесят два года. Выглядела она на тридцать с хвостиком, но это у функционалов обычное дело. Когда то она работала на тракторном заводе, и не в бухгалтерии или профкоме, а в кузнечном цеху. Разумеется, молотом не махала, управляла кузнечным прессом. Потом – обычная история. Ее забыли на работе. Она была упрямой и дважды устраивалась заново, но на следующий день ее снова забывали. Муж закрыл перед ней дверь, несмотря на рев детей: «С ума посходили? Умерла ваша мамка три года назад!» Видимо, подсознание окружающих искало какое то объяснение происходящему. А через день ее забыли и дети. Зато прямо на улице почтальон вручил телеграмму, предписывающую прибыть на окраину города. Там она и увидела – нет, не башню, заброшенный кирпичный домишко. Дверей у нее было всего три. Одна, разумеется, вела в Харьков. Другая в пустынный каменистый мир, с ледяными зимами и удушливо жарким летом – функционалы сказали, что это мир номер четырнадцать и он никому толком не нужен. Третья – сюда, в Нирвану. И вот к этому миру интерес у функционалов был. – Ссылка, – сказал я, отхлебывая чай. Василиса накрыла стол на втором этаже – типично женский стол с чаем, вареньем нескольких сортов, фруктами и конфетами. |
