|
– Хотя бы детей? Ну зачем им тут страдать? – Почему страдать? возмутилась Василиса. – Тут родители, они их любят. Тут никаких войн, никаких бандитов, никто никого не убивает. Все сыты, одеты. Да и нельзя им уже к нам. – Почему? – Ломка начинается, разъяснила Василиса. – Слушай, соседка, спросил я, помолчав. – Ты к нам не занесешь эти грибки? – Не беспокойся, они в нашем мире не выживают, невозмутимо ответила Василиса. – Проверено. – А если окультурить? Она непонимающе посмотрела на меня. Потом засмеялась. Резко оборвала смех. – Нет, сосед. Не стоит. Знаешь, что это такое, когда человек рубил дрова, попал себе по руке, рассмеялся и сел смотреть, как кровь вытекает? – Не знаю. – А я – знаю. – Извини, – мне стало немного стыдно. – Шутки у меня бывают дурацкие. – Да я заметила. Варенья? Я отказался. Встал, прошелся по комнате, посмотрел в окна. Со стороны Харкова это был второй этаж здания, стоящего где то на тихой и, несмотря на позднюю осень, все еще зеленой и солнечной улочке. Мимо шли легко одетые люди. В километре, на крыше высокого, сталинской архитектуры здания, торчали антенны – чуть ли не телевизионный ретранслятор. Симпатичный город… я подумал, что однажды стоит сюда прийти, поесть пельменей, выпить горилки. Конечно, если найдется кафе или ресторан поблизости – моя связь с башней была напряжена до предела. Я, наверное, мог отойти еще на полкилометра. Или на километр. И не более того. В другом окне пейзаж был совсем не столь идиллический. Низкие серые тучи, сквозь которые едва проглядывает солнце, заснеженная равнина, по которой ветер гнал колючую ледяную пыль. – Там у дверей – центнера два фруктов намороженных лежит. Я заместо морозилки этот мир использую, – сказала Василиса. – Зимой, конечно. Но тут зима – девять месяцев. – Север? – Нет, не север. Говорят, что экватор. Это по вееру очень далекий мир. Мне кажется, тут дело даже не в Земле. Тут само солнце плохо греет, она помолчала и добавила: – Да, еще тут нет Луны. – Как тебя сюда занесло? неосторожно брякнул я. – Жить мне не хотелось, Кирилл, сказала Василиса, подходя ко мне. Не пытаясь разжалобить, всего лишь информируя. – Я мужа любила. А уж когда дети забыли… Она замолчала. – Прости, – я неловко пожал плечами. – Не подумал. Мне очень жаль. Я неженатый, да и с девушкой своей недавно поссорился… мне было легче. Родители только… но они у меня люди вполне самодостаточные. Очень тяжело было? – По первости – да, – ответила она, не рисуясь. – Но время лечит. Опять же – дети живы здоровы, выросли уже… Я повернулся, посмотрел на нее – и был немедленно заключен в крепкие объятия. Поцелуй кузнечихи (в данной ситуации лучше неправильное слово, чем поцелуй кузнеца!) оказался на удивление мягким, страстным и приятным. Но уже через секунду Василиса оторвалась от меня. Вздохнула: – Извини, Кирилл. |
