Здесь были выставлены коллекция минералов, рисунки красками и карандашом, средневековый замок из папье-маше, контурная карта Европы, сделанная из глины и размоченного картона.

В классах началась вечерняя подготовка уроков. Полуэктов решил побывать в роте майора Тутукина. В отделении Беседы не ладилось с русским языком. Генерала встретил докладом капитан Беседа, дежуривший в этот день по роте, и они вместе зашли в четвертое отделение. Поздоровавшись и разрешив суворовцам сесть, генерал подошел к парте Самсонова.

— А ну-ка, покажите свою тетрадь по русскому языку, — сказал он, подсаживаясь к Семену.

Самсонов не оробел, — он порылся в парте, достал тетрадь. Первая страница ее была образцово чистой, вторая — погрязнее, третья — еще хуже. Перелистав несколько незаполненных листов, Полуэктов наткнулся на двустишье, написанное нетвердым размашистым почерком с загогулинами:

А страницей дальше:

И подпись: «Семен Иванович Самсонов, будующий асс». У последней буквы «с» хвост закручивался мертвой петлей. Виновник поэтических упражнений и будущий ас все доверчиво улыбался, поглядывая на генерала.

— Нехорошо, нехорошо, — осуждающе покачал головой генерал, — это ведь гряземарание… и неграмотно, — он подчеркнул ошибку в слове «будующий». — Никуда не годится! Ваша фамилия Самсонов?

— Так точно! — Сенька встал, немного склонив белесую голову набок, и растянул губы в располагающей улыбке. «Ишь ты, — подумал генерал, — веселый какой человек».

— Не ожидал от вас, суворовец Самсонов, такого отношения к учебе. Тетрадь перепишите начисто, — строго приказал он. — Я к вам скоро снова приду, и тогда вы мне покажете.

Полуэктов сел за стол преподавателя и обвел испытующим взглядом класс. Круглолицый капитан Беседа, сам чем-то похожий на своих воспитанников, отошел к окну.

— Кто из вас читал книгу «Тимур и его команда»? — неожиданно спросил генерал.

Руки подняли почти все.

— Хорошо! — похвалил Полуэктов. — Почему же тимуровцев так любят в нашей стране?

С передней парты поднялся Кирилл Голиков.

— Старший суворовец Голиков!

Он старался выпятить грудь, но выпяченным оказался живот.

— Тимуровцы помогают Родине! Они дружные и о людях заботятся.

— Правильно, — кивнул головой генерал, — вот вы, старший суворовец…

Голиков с еще большей готовностью выпятил грудь с красной картонной звездочкой на левой стороне. В центре звездочки старательно была выведена чернилами буква «Т».

Только теперь генерал заметил такие же значки у многих в отделении. «Что бы это могло значить?» — подумал он, но не стал сейчас расспрашивать.

— Так вот, вы, суворовец Голиков, хотите Родине помогать?

— Очень хочу!

— Вы читать любите?

— Люблю, — с жаром ответил Кирюша.

— А грамматику?

— Н-нет, — с запинкой произнес Голиков. — Трудно правила запоминать, — оправдываясь, добавил он и, облизнув пухлые красные губы, покосился на капитана Беседу. Но тот стоял у окна с таким выражением лица, будто хотел сказать: «Вас спрашивают — вы и ответ держите, а мое дело слушать».

— А кто еще не любит грамматику? — спросил начальник училища.

Опять поднялись почти все руки. Генерал удивленно поднял брови и обратился к воспитателю:

— Товарищ капитан, да это отделение русское?

— Будто бы русское, — с запинкой произнес офицер.