— Да ведь это даром. Тут сотни тысяч рублей.

— Да, это даром. Но я не могу купить этого участка.

— Почему?

— Очень просто. У меня нет шести тысяч.

— Да я вам дам эти деньги, — быстро воскликнула Фанни.

— Так много и не нужно. У меня накоплено три ты-сячи.

— А три тысячи я дам. — И будете моим компаньоном? — И буду вашим компаньоном. — По рукам.

— По рукам! — она восторженно протянула ему обе свои крошечные ручки.

Всю дорогу назад они болтали и строили планы. О, это не так просто и не так скоро. Бумаги пойдут в Пекин, из Пекина в Суйдун — пройдет два-три месяца, пока явится возможность застолбить участок и поставить ох-рану. Но что значат эти месяцы! Впереди открывалась большая золотоносная жила, и кто знает, какое неисчер-паемое богатство она сулила.

Чтобы незаметно переехать границу, дожидались сумерек и в темноте ненастной ночи поднимались по кру-чам к Кольджатскому посту и только в первом часу при-ехали домой.

Но как же хорошо показалось зато дома! В теплой комнате был приготовлен, по распоряжению Ивана Пав-ловича, Запеваловым ужин, внесен был весело шумящий самовар, ярко горела лампа, и было тепло и уютно.

После ужина Фанни спросила Ивана Павловича:

— Ну, расскажите мне, дядя Ваня, как же вы нашли это место. Кто указал вам эту жилу?

— Один совершенно не известный мне покойник. Один мертвец, — ответил Иван Павлович и, видя недо-умение в глазах Фанни, добавил: — Да, милая Фанни, это совершенно особое приключение и, если вы позволите, я расскажу его вам подробно.

Иван Павлович прошел в свою спальню, открыл ключом сундук и принес небольшую синюю бумажную папку, из которой достал сверток бумаг. После этого он подлил в свою чашку порядочную порцию рома и начал рассказ.

XXXIV

— Это было два года тому назад. Я охотился поздней осенью на фазанов на восточных склонах Кольджатско-го хребта. Охота была неудачная. Взлетывали всё курицы, петухов не было. Куриц я никогда не бью, даже и в этой стране, где фазанов хоть отбавляй, и я подвигался по густой заросли сухих трав между громадных метелок старо-го камыша, закрытый ими с головой. Передо мной был тесный переплет тонких стволов, сухих шелестящих лис-тьев, внизу была цепкая трава, опутывавшая мои ноги, и над головой кое-где проблескивало небо.

Вдруг яркий белый предмет сверкнул между травами в самой гуще. Я невольно посмотрел на него. Это был че-ловеческий череп. Явление обыкновенное в пустыне, где люди часто гибнут в борьбе друг с другом, с хищным зве-рем или с природой. Судя по тому, что череп был весь выбелен солнцем и дождями и лежал, как гипсовый, — это был очень старый череп, пролежавший здесь не один десяток лет. Я подошел ближе и увидал, что в траве поко-ились останки и всего человека. Правда, звери и время расхитили часть костей, но кости бедра, голени, часть ребер и несколько позвонков валялись тут же. Печальное зрелище того, что было когда-то человеком, навело меня на грустные размышления, и я остановился над ним. У че-репа была благородная форма, и я, хотя и плохой физио-лог и френолог, понял, что это череп европейца, а не ази-ата. Я поднял его и посмотрел. Все зубы были целы, и по ним можно было догадаться, что это был человек, пол-ный силы, крепкий, молодой, обладавший, должно быть, хорошим аппетитом. Я положил его опять на землю. По-том что-то кольнуло меня, и я решил похоронить его и оставшиеся кости в земле. Ножом и руками я стал выкапы-вать в песке для этого яму. Когда я окончил свою работу и в молитвенном и грустном раздумье о бренности человеческой жизни сидел на корточках в траве, небольшой темный предмет, лежавший неподалеку, привлек мое вни-мание.