Вы помните, вы тогда говорили о золоте в этих го-рах. Я давно знал легенду о золоте, оставленном китайца-ми и охраняемом драконами, но не верил в нее. Присут-ствие в сумочке самородка заставило меня приняться за розыски.

— И вы мне ничего не сказали, и вы не сделали меня участницей этих поисков! — с упреком воскликнула Фанни.

— А вы помните, какой я тогда был бука?

— Ну, продолжайте, пожалуйста. На самом интерес-ном месте остановились.

— Итак, 29 мая надо было искать дерево, на котором остановится тень Кольджатской горы, бросаемая заходя-щим солнцем. Я выехал днем, один, и перед вечером оста-новился в тени гор. И вот она скрылась. Стало темно. Я отметил место. Никакого дерева не было поблизости. Ни большого, ни малого. Это меня не удивило. За двести лет так естественно было, что дерево погибло, но ведь хотя бы пень должен был от него остаться. Но тут не было ничего. Я не силен в космографии и астрономии, и я не мог точно сказать, упадает ли тень из года в год в одно и то же число на одно и то же место. Что могло произой-ти за 200 лет? Могла, и легко могла измениться фигура горы. Землетрясения, горные обвалы, мало ли что, — сдвиг ледников могли сократить или увеличить тень. Но вряд ли значительно. Дерево или останки его должны быть здесь. А здесь кругом было пустое место. Песок, камни, жалкая травка.

Стало совершенно темно, и я решил заночевать в пу-стыне. И вот ночью, глядя на звезды, я размышлял: зем-ля вращается вокруг своей оси, и от этого происходит смена дня и ночи. И это в одно и то же число разных лет будет неизменно. Земля ходит вокруг солнца, и от этого смены зимы и лета, но отношение ее к солнцу неизменно в одни и те же числа. Наконец, вся солнечная система стремится куда-то, и вот в этом движении, не может ли быть каких-либо колебаний в долготе тени? И я ответил сам себе: да, могли, и я могу, и я должен найти это дерево.

И я нашел его. Оно было спилено много лет тому назад почти вровень с землей. Большой черный пень гро-мадного, должно быть, карагача был наполовину занесен песком. Я смотрел на него с умилением. Так вот оно, то «древо высокое и вельми богатое ветвями», которое при-нял неизвестный исследователь за базисную точку своих определений. Дальше все пошло уже гладко. Я взял на-правление на ослепительно горевшую в лучах восходяще-го солнца вершину Хан-Тенгри и отсчитал триста шагов. За стеной камыша, ивняка и сухой травы передо мною была в глубоком русле та самая река, по которой мы шли вчера. Я прошел по ней шестьсот девяносто три шага и стал искать то, что обозначил в своем описании неизве-стный «стрелой». Вот далее пришлось немного порабо-тать и головой, и ногами, разыскивая «галдарею камени белаго, яко мармор»… Но это уже были пустяки.

Так вот, милая Фанни, — закончил свой рассказ Иван Павлович, — я обязан неизвестному покойнику, чьи останки я так случайно нашел во время охоты, и вам открытием золотой жилы…

— А я-то тут при чем? — спросила Фанни.

— Если бы не ваше имя, натолкнувшее меня снова взяться за таинственную книжечку, если бы не ваши меч-ты о золоте, я бы, вероятно, и совсем позабыл о том, что у меня в столе хранится столь необычайный и драгоцен-ный документ.

— Но почему, дядя Ваня, вы так долго молчали об этом? Почему тогда же, в мае, в июне, вы не начали это-го дела?

— Вы мне мешали.

— Удивительный вы человек, дядя Ваня, и совершен-но непоследовательный. То вы мне обязаны, то я вам ме-шала.

— И то, и другое правда, Фанни. Вспомните, пожа-луйста. Вы принесли сюда, на пост, жажду приключе-ний, и за вами побежали и приключения.