– Вот это веселье! – забираясь на борт, оценила обстановку Таня и начала подлаживать тетиву лука. – Даже жаль стрелы тратить. У меня их штук пятьдесят, а этих… Звезд на небе бывает меньше.

Их буер выехал с асфальта на песок, поймал ветер и принялся разгоняться. Следом с моста скатился буер, в экипаж которого входили Лис и Варя. Он тоже быстро взял курс и погнал на юг.

Собаки, оставшись у выезда с моста, сбились в плотную стаю и ощерились, ожидая приближения противника. Уже было ясно, что все буеры не успеют выйти на курс раньше, чем подоспеет волна мутантов. Собак было мало, но они представляли собой грозную силу, так как, благодаря остро отточенным лезвиям на панцире, были для тварей совершенно неуязвимы. К сожалению, с их панцирей пришлось снять перед походом систему сброса шумовых гранат, так как она работала от аккумуляторов, которые заряжать было негде. Но и без нее они могли нанести противнику серьезный урон.

Собаки бросились в бой против первой волны мутантов, когда на мосту оставалось еще три буера из семи. Удалившись всего метров на сто, Дарья отчетливо видела, как облаченные в доспехи псы буквально врезались в строй напиравших тварей. Мутанты пытались их схватить, но это приводило лишь к тому, что на песок падали их отрезанные пальцы, а иногда и конечности, они попытались их зажать и задавить толпой, но ловкие животные без труда выскальзывали из опасных скоплений мутантов, оставляя за собой фонтаны вражеской крови и разматывающиеся по песку кишки тварей. К тому же они до предела эффективно орудовали штыками, закрепленными у них на лобовой пластине шлема. Стоило противнику броситься в атаку, собака совершала стремительный и точный прыжок, нанося удар штыком в голову твари, раскраивая череп и выбивая мозг. Такие ранения для мутантов являлись смертельными, что хотя и не могло ослабить натиск, но снижало число прорвавшихся.

Псы стремительно носились вдоль фронта наступающих мутантов, рубя, коля и выпуская кишки. Каждую секунду один пес убивал или ограничивал подвижность в среднем четырех мутантов, а собак было пять, что давало неплохой результат – вся стая за секунду валила по линии фронта минимум два десятка мутантов. Погибшие и раненые твари, лишенные конечностей, с выпущенными кишками, быстро образовали свалку, мешающую напирать свежим силам. К тому же мутанты шалели от крови и расчлененного мяса, даже если это была кровь сородичей. Не в силах справиться с инстинктом, порожденным штаммом Вильмана, мутанты набрасывались на раненых и начинали их пожирать, предпочитая гарантированный кусок плоти трудной добыче, находящейся в буерах. Это еще больше усиливало свалку, в которую за полминуты превратилась вся образовавшаяся линия фронта.

Мутанты двигались со стороны плодородной зоны очень широкой толпой, растянувшись на два километра с севера на юг. Но кто-то из них был быстрее, кто-то медлительнее, что неизбежно растянуло толпу в клин, направленный острием на выезд с моста. Хотя острие, конечно, было весьма относительным, его ширина составляла от тридцати до пятидесяти метров, но именно этот участок являлся активной линией фронта, и именно там вели опустошающий бой собаки.

Однако по мере продвижения масс противника на восток, острие клина становилось все толще, так как мутанты стремились обогнуть возникшую свалку с флангов. К счастью, к этому моменту на мосту остался всего один буер, и можно было резко менять тактику.

Погонщики отозвали собак свистом, и когда пять псов, вырвавшись из устроенного ими кровавого месива, устремились вдогонку за буерами, они открыли весь фронт и южный фланг противника для орудийного залпа. К нему уже все были готовы.

Первым шарахнуло направленное вперед орудие последнего, выезжающего с моста буера. Несколько килограммов шрапнели, разогнанной почти до скорости звука, ударили в живую стену наступающих тварей, круша, ломая и терзая все на своем пути. Каждый кусок рубленного металла обладал столь внушительной кинетической энергией, что пробивал, почти без потери скорости, больше пяти попавшихся на траектории тел, вырывая куски плоти из животов, разнося наполненные воздухом и кровью легкие, вместе с грудными клетками, оставляя страшные, ощерившиеся сломанными костями раны.