Все так же. Только Ингой двигал другой инстинкт – женский. Но он мотивировал ее не слабее.

Парни с тележкой еще не добрались до разросшегося палисадника, а женщина уже оценила, что некоторые деревья там вымахали выше пятого этажа. Противник же по лестнице быстро подняться не сможет, так как, не зная расстановки сил, вынужден будет осматривать все помещения подряд на предмет зачистки. Иначе останется враг в тылу и может наделать бед. За это время, Инга была уверена, если подсуетиться, если отбросить все страхи, можно опередить ворвавшихся в подъезд парней и оказаться пятью этажами выше них, чтобы встретить их в оборонительной позиции, огнем сверху.

Возможность опередить бойцов Шамиля могла показаться немыслимой, невероятной, но женщина, не раздумывая больше ни мига, рванула вперед, к высотке. Ее еще могли заметить, поэтому она держалась ближе к стенам домов, местами проламываясь через заросли акации и огибая массивные клены. Одежда, рассеченная на бегу розгами ветвей быстро превратилась в лохмотья, но Ингу это уже не интересовало нисколько. Она, как самурай, идущий на последнюю битву, была уже выше мыслей об установленных людьми правилах. Она просто мчалась вперед, как ветер, не думая ни о чем, всю себя не просто вложив в движение, а превратив себя в саму идею движения. Ей уже не мешал ни автомат, ни запасные магазины на поясе. Она и человеком себя не ощущала более, а лишь белой стрелкой на черном фоне, стремящейся, как в детской задачке, соединить собой пункт «А» с пунктом «Б».

Пунктом «Б» для нее был старый дуб, возрастом, наверное, лет сорок. Его посадили для красоты и тени лет за десять до заражения перед окнами в палисаднике. Кого-то он радовал в свое время летней косматой тенью, осенними желтыми листьями, а в предновогодние темные ночи расчерчивал окна промерзшими ветвями, облепленными снегом, от которых домашний уют и тепло казались еще ярче прежнего. Но сейчас он должен был сыграть роль, никак не связанную с эстетикой, но тем не менее, возможно, самую важную роль в его долгой неспешной жизни.

Добежав до дерева, Инга, перекинула ремень автомата через голову, и с разбегу запрыгнула на чуть наклоненный шершавый ствол. Дальше схватилась руками и, не мешая проснувшимся инстинктам далеких хвостатых предков, начала карабкаться вверх по ветвям. Дуб поднимал крону выше седьмого этажа, но на той высоте ветви были тонкими и слишком гибкими для той задачи, которую поставила перед собой женщина. Поэтому Инга остановилась на уровне пятого этажа, отыскала толстую горизонтальную ветвь, подмеченную ею с улицы, забралась на нее ногами и отдышалась, прижавшись спиной к стволу. Дальше от женщины требовался трюк совершенно акробатический, к нему нужно было хоть немного подготовить себя как психологически, так и физиологически. Хотя бы пульс успокоить и дрожь в уставших после пробежки ногах.

Ветвь вела к некогда застекленному балкону пятого этажа. Лет десять назад она достигла стекол и пошла разрастаться в стороны, словно не желая ломать хрупкую прозрачную преграду на своем пути. Но злые степные ветры нового мира сделали эту часть работы за дерево, раскачивая его так, что оно-таки вышибло окна, а затем проросло в пространство балкона, заполнив его листвой. Это создавало нечто вроде моста, который Инга увидела издалека и который навел ее на мысль о возможности подобного трюка. Одним концом толстая ветка росла из дерева, имея с ним надежную связь, другим лежала на перилах балкона, что давало вторую точку опоры и могло предотвратить нежелательные колебания упругой древесины.

Собравшись с духом и используя автомат вместо балансировочного шеста, каким пользовались профессиональные канатоходцы, Инга вступила на шершавую ветвь.