|
Таким образом, летопись его сексуальных девиаций берёт начало в ранней юности. Робин оказался достаточно умён для того, чтобы обыграть этот момент в своих интересах. Во время следствия он стал утверждать, будто никакого сексуального влечения к сестре не испытывал, а лишь подчинялся внутреннему голосу, отдававшему приказы издеваться над девочкой. Некоторое время Гечт рассказывал следователям и психиатрам о голосах в своей голове, явно рассчитывая избежать судебного преследования по причине психического заболевания, однако ничего из этого не вышло. После двухмесячного стационарного обследования он был признан здоровым как на момент обследования, так и в период совершения преступлений, то есть в 1980—82 гг. Это было, конечно, неприятное для Гечта заключение, но он стоически вынес удар судьбы.
Робин Гечт в кругу семьи.
Когда идея «закосить под дурака» себя не оправдала, он сменил тактику. Робин на определённом этапе предварительного следствия отказался от адвокатов, заявив, что намерен сам представлять себя в суде, и повёл довольно здравую линию защиты. Прежде всего, он заявил, что не был знаком с братьями Кокорейлес и, соответственно, не может отвечать за их действия. Если Спрейтцер катал братьев на его — Гечта — автомашине, то это не означает, что Гечт участвовал вместе с ними в нападениях на женщин. Робин признавал свою вину в нападении на Беверли Вашингтон, но далее этого не шёл. Вообще же, в отличие от подельников, он свои показания практически не менял, что объективно играло ему на руку. Гечту также очень помогли показания его жены, заявившей, что она никогда не видела братьев Кокорейлес и не подозревала об их существовании. Братья же, напротив, утверждали, что не раз бывали в доме Робина Гечта, и даже нарисовали его детальный план, правильно указав расположение мебели. Казалось, что жену Гечта удастся поймать на лжесвидетельстве, но — не вышло! Томми и Эндрю Кокорейлес в один голос признали, что бывали в доме Гечта во время отсутствия его жены. Таким образом, несмотря на то, что против Гечта имелись серьёзные свидетельские показания выжившей жертвы, реально ему мог быть инкриминирован лишь единственный случай нападения. В этом отношении положение его подельников, добровольно наговоривших множество самых разных признаний, было куда хуже. Поскольку сумма доказательств против Робина была минимальной, то неудивительно, что процесс против него открылся раньше, нежели других его соучастников. Прокуратура штата довольно долго решала вопрос о том, как лучше вести обвинение «чикагской бригады смерти» — выдвигая индивидуальные обвинения против каждого из обвиняемых на отдельных процессах, или, собрав их вместе, провести единый суд. Каждый из вариантов имел свои «плюсы» и «минусы». Большим «плюсом» для общего процесса могло стать разделение защит, при котором каждый из обвиняемых был заинтересован выгородить себя за счёт дачи показаний против подельника. Но для такого суда требовалось бы доказать наличие единых преступных замыслов у всех членов группы и совместного участия в хотя бы одном преступном эпизоде. Но обвинение не могло доказать этого. Поэтому в конечном итоге было решено провести ряд индивидуальных процессов и рассматривать действия каждого из обвиняемых как самостоятельные. Как было отмечено выше, в январе-феврале 1983 г. Робин Гечт был подвергнут комплексной психолого-психиатрической экспертизе, которая признала его вменяемым и способным предстать перед судом. Судебный процесс по обвинению Робина Гечта в нападении на Беверли Вашингтон начался 20 сентября 1983 г. Гечт с самого начала признал себя виновным и получил от такого признания двойной результат — подобное признание гарантировало ему тюремный срок, но с другой стороны — фактически «выводило за скобки» значительную часть доказательной базы обвинения, построенной на показаниях потерпевшей. |
