Именно по этой причине защита отказалась от перекрёстного допроса этого свидетеля – говорить было просто не о чем.

После показаний Максвелла, не продлившихся и 5 минут, свидетельское место занял Джон Хатавэй (John Hathaway), доктор больницы общего профиля при Медицинском колледже. Этот свидетель полностью подтвердил показания Литтлфилда в той их части, которая касалась получении крови в четверг за 1 неделю до Дня благодарения (т.е. 22 ноября, накануне дня исчезновения Джорджа Паркмена).

25 марта – 6-й день процесса – был посвящён продолжению допросов свидетелей обвинения с целью уточнения событий, имевших место в интервале с 23 по 30 ноября минувшего года.

Первой была вызвана Сара Базелл (Sarah Buzzell), племянница Кэролайн Литтлфилд. Девушка гостила у тётушки с 19 ноября до 22, а затем приходила на квартиру Литтлфилдов в колледже по вечерам в 23, 24 и 25 ноября. Ничего особенно ценного для суда Сара не видела и не слышала, но её вызвали для того, чтобы она подтвердила факт появления в пятницу 23 ноября между 16 и 17 часами мистера Петти, банковского клерка, которого она впустила в колледж, открыв запертые входные двери. Петти предстояло дать важные показания позже, и Сара Базелл своим появлением на свидетельском месте как бы предваряла его вызов.

Если допрос Сары можно считать техническим – она просто давала «привязку» ко времени появления другого свидетеля, – то показания Джозефа Престона (Joseph W. Preston) оказались интересны по существу. Этот молодой мужчина являлся студентом последнего курса колледжа и, подобно некоторым другим нуждающимся студентам, подрабатывал в морге Медицинского колледжа. Престон заявил, что видел, как около 18 часов 23 ноября [т.е. в день исчезновения Джорджа Пармена] профессор Уэбстер входил в хозяйственный сарай позади колледжа. Вышел он оттуда с пилой в руках. И это выглядело довольно странным, поскольку сарай числился за Литтлфилдом и посторонние лица в отсутствие уборщика туда не заглядывали.

Разумеется, защита поняла, какую же густую тень подозрения на обвиняемого бросают слова свидетеля. У профессора химии нет и не может быть причин лично брать пилу и тем более делать это в отсутствие владельца сарая! Чтобы как-то нивелировать те подозрения, которые будили показания Престона, ему во время перекрёстного допроса было задано большое количество вопросов, призванных сбить свидетеля с толка, либо поставить под сомнение сказанное им. Сначала адвокаты выясняли, с какого места свидетель видел сарай и входившего в него Уэбстера, затем, признав возможность видеть сарай через окно прозекторской, постарались оспорить время наблюдения.

Престон, однако, очень убедительно отбил все поползновения защиты, лишь немного подкорректировав привязку ко времени. Он заявил, что абсолютно уверен когда именно видел профессора Уэбстера с пилой – это был вечер пятницы немногим ранее 17:30, – поскольку в субботу и воскресенье встречался с двумя товарищами и на работе не появлялся. Далее свидетель пояснил, что имеет привычку в конце рабочего дня пить чай в 17:30, а профессора Уэбстера он видел незадолго до чаепития. Так что никаких сомнений в том, что обвиняемый в день исчезновения Джорджа Паркмена брал пилу, причём в отсутствие Эфраима Литтлфилда, быть не может.

Показания следующего свидетеля – извозчика Уилльяма Колхауна (W. Calhoun) – также оказались очень неприятны для подсудимого. Колхаун, напомним, являлся тем самым человеком, с которым Литтлфилд разговаривал во время случайной встречи на улице, и в их беседу безо всякой видимой причины вмешался профессор Уэбстер.