Разумеется, сторона обвинения обратила внимание на исключительную полноту и детализацию показаний, но намёк на ошибочность воспоминаний был «отбит» с ходу и притом очень удачно. Марианна Уэбстер заявила, что ведёт подробный дневник, а кроме того ежедневно пишет письма двоюродной сестре, а потому для неё не составляет проблемы буквально по минутам восстановить события того или иного дня. После такого ответа прокурор моментально утратил интерес к продолжению допроса и ни саму Марианну, ни её сестёр более не беспокоил.

Также суду дала показания Энн Финниген (Ann Finnigan), ещё одна обитательница дома Уэбстеров. Не совсем понятно, кто эта женщина – она лишь сообщила о себе, что приехала к Уэбстерам 16 ноября и с того дня оставалась в доме. Энн в целом подтвердила показания дочерей, добавив, что профессор являлся человеком привычки и чётко следовал выработанной схеме времяпрепровождения. Он всегда завтракал в интервале от 7:30 до 8 часов утра и обедал в 2 часа пополудни. С период с 16 по 30 ноября всего один раз время обеда было смещено ближе к полудню, т. к. Уэбстер вернулся раньше. Это было в среду 28 ноября, накануне Дня Благодарения.

Нельзя пройти мимо того, чтобы не сказать несколько слов о попытке защиты получить от врачей, проводивших осмотр останков Джорджа Паркмена, дополнительную информацию. С этой целью в суд сначала был вызван доктор Мартин Гэй (Gay), который после нескольких вводных вопросов адвоката Сойера сообщил, что конечности убитого выглядели так, словно подверглись продолжительному пребыванию в воде. Специфическое изменение кожи вследствие долго контакта с водой или влажным предметом обозначается специальным термином «мацерация».

Также доктору был задан вопрос о прижизненности удара ножом, рана от которого присутствовала в середине грудной клетки убитого. Доктор затруднился с ответом, заявив, что порез мог быть нанесён как до наступления смерти, так и после. Для правильного ответа на подобный вопрос требуется исследование под микроскопом прилегающих к ране мягких тканей (т.н. гистология), но в те времена данное направление медицины ещё не появилось. Кроме того, напомним, что участок груди вокруг раны подвергся воздействию какого-то активного химического соединения, возможно поташа или соляной кислоты, в результате чего произошло обесцвечивание кожи и уничтожение волосяного покрова. Такое воздействие исключало возможность определить на глаз существование кровоизлияния в области раны. По этой причине врач в середине XIX века никакого суждения о прижизненности ранения вынести не мог.

Следующим свидетелем стал доктор Уинслоу Льюис (Winslow Lewis), весьма известный в Массачусетсе человек. Семья Льюисов восходила корнями к первым пуританам, обосновавшимся в Новой Англии двумя столетиями ранее, отец его являлся строителем капитального маяка на подходе в Бостону и тем увековечил своё имя в истории штата. Сам 19-летний Уинслоу Льюис в 1818 году не сумел поступить в Медицинский колледж, и Джон Уэбстер, ныне подсудимый, утешал молодого человека и обещал, что у того всё получится на следующий год. То есть уже за 30 с лишком лет до описываемых событий Льюис и Уэбстер поддерживали отношения дружеские и даже доверительные.