То есть показания всех свидетелей, видевших Джорджа Паркмена после 13:30 23 ноября можно было произвольно сдвигать на 3-4-5 минут в ту или другую сторону, не искажая истину. Поэтому если считать, что в действительности Паркмен вышел из продуктового магазина на Фрут-стрит чуть раньше того времени, что признано официальной версией, а Лина Хэтч увидела его на Кембридж-стрит чуть позже, то всё отлично совпадало. За 20 минут Паркмен прекрасно успевал пройти мимо мануфактуры Фаллера, зайти в Медицинский колледж, подняться на второй этаж, потратить 5—8 минут на разговор с профессором Уэбстером, получить от него деньги, выйти из колледжа и дойти до Кембридж-стрит.

Обвинители, разумеется, поняли, сколь разрушительно для официальной версии прозвучали слова Лины Хэтч. Генеральный прокурор сразу же попытался оспорить дату встречи свидетельницы с потерпевшим. Сам факт того, что женщина видела и правильно опознала Паркмена, оспаривать было крайне глупо, ибо она прекрасно его знала, но вот поставить под сомнение день встречи можно и даже нужно было!

Лина Хэтч явно ждала такой вопрос и объяснила точность своего воспоминания просто и достоверно. Она ответила Генпрокурору, что накануне этой встречи, в четверг, её муж уехал из Бостона и она, чтобы не оставаться в доме одна, пригласила к себе пожить сестру. Та приняла это приглашение и приехала к Лине на следующий день, то есть 23 числа. Увидев Паркмена на улице, Лина рассказала об этом сестре, которая также была знакома с Джорджем. По её словам, сестра рассмеялась и забавно изобразила походку Паркмена, который и впрямь ходил немного комично – заложив руки за спину, выкатив грудь колесом и откинув назад голову, отчего его подбородок торчал вперёд, подобно носу корабля. Разговор с сестрой не мог состояться 22 ноября, поскольку сестра приехала к Лине на следующий день – именно в тот день Паркмен и пропал без вести.

Следовало признать – сказанное прозвучало вполне достоверно, придраться было не к чему! Главный обвинитель лишь покачал головой и вернулся на своё место, давая понять, что перекрёстный допрос окончен.

Чтобы усилить впечатление от слов Лины Хэтч, защита сразу же вызвала для дачи показаний её мужа Джозефа (Joseph Hatch). Его рассказ оказался исчерпывающе полон и уместился в одно предложение – он сообщил суду, что уехал из Бостона 22 ноября, а возвратился 3 декабря. Налицо было полное соответствие словам жены – с тем Джозефа и отпустили!

Не снижая темпа, защита пригласила на свидетельское место некоего Сойера (Sohier), однофамильца адвоката, но не его родственника [имя этого джентльмена в протоколе заседания не зафиксировано]. Свидетель заявил, что был знаком с Паркменом 5 лет и в последний раз видел того 23 ноября минувшего года примерно в 10 или 15 минут после 14 часов. Паркмен шагал по Леверетт-стрит (Leverett str.) и находился примерно в центре улицы возле магазина ковров. Сам же Сойер двигался в сторону Чарльстаунского моста навстречу Паркмену.