– А чтобы с этих пор у нас не выходило больше неприятностей из-за него, я постараюсь возненавидеть даже самое это имя и всех, кто носил или будет носить его.

Ее слова опять задели Трэси за живое; он уже хотел заступиться за своего двойника на основании общих принципов справедливости и человеколюбия, которые запрещают раскаиваться в добрых побуждениях, но раздумал поднимать новый спор и поспешил уйти от щекотливого вопроса, переведя разговор на менее скользкую почву.

– Я был уверен, что ты не сочувствуешь аристократам и знатности, потому что отвергла графский титул отца.

– О, нет, мой дорогой, нисколько! Настоящих аристократов я не порицаю, но отворачиваюсь от постыдного обмана, который мы допускали.

Этот ответ пришелся как раз кстати, чтобы спасти бедного непостоянного юношу от новой перемены в его политической окраске. Он уже стал опять колебаться и тяготеть к демократическому флагу; тогда Салли вовремя удержала его в тихой пристани, не дав пуститься обратно в бурное море радикальных тенденций. И он был очень рад, что ему пришло в голову задать ей этот счастливый вопрос. Дочь Селлерса не побрезгует такой безделицей, как настоящая графская корона; она предубеждена только против поддельного товара. Значит, он может, оставаясь лордом, получить ее руку. Какое счастье, что он решился прямо спросить ее об этом!

Салли в свою очередь легла спать совершенно счастливой и пробыла в чаду блаженства часа два, но как раз в тот момент, когда она готовилась погрузиться в сладкий сон, лукавый дьяволенок, который живет, скрывается и бодрствует в каждом человеческом существе, выжидая удобного случая насолить владельцу своего жилища, принялся нашептывать влюбленной девушке злые речи: «Вопрос Трэси, совершенно невинный с виду, на самом деле ужасно подозрителен. Какая у него была подкладка? Какой мотив руководил юношей? Что подразумевалось под его словами?»

Уязвив Салли в самое чувствительное место, гадкий чертенок присмирел и притаился, как ни в чем не бывало. Он мог успокоиться вполне, отлично зная, что рана разболится, начнет нестерпимо гореть и сделает свое дело. Так и случилось.

Девушка не могла больше сомкнуть глаз. Зачем Говард Трэси выпытывал ее мнения насчет знатности? С какой целью, если он не имел намерения жениться на ней из-за громкого титула? И как он просиял, когда она сказала, что не пренебрегает настоящими аристократами, что ее предубеждение против знатности имеет свои границы! Нет, положительно графская корона ослепляет его; ради нее он домогается руки бедной Салли Селлерс!

Так рассуждала девушка в тоске и слезах. Потом она вздумала оспаривать свое первое предположение, однако ее слабые усилия не привели ни к чему. В таких догадках и недоумениях прошла целая ночь. На рассвете Салли наконец заснула или, точнее говоря, бессознательно погрузилась в какой-то пламень, потому что тревожный лихорадочный сон походит на пожар. Не освежая мозга, он иссушает его и, вместо того чтобы восстановить телесные силы, приносит одно изнеможение.

Глава XXIII

Трэси написал отцу, прежде чем лечь спать. Он рассчитывал, что это письмо будет принято лучше его телеграммы, так как в нем содержались вести, приятные для отца. Молодой виконт сообщал, что он попробовал стать на равную ноги с низшими классами и работать ради насущного хлеба, что он выдержал борьбу и не стыдится своей попытки, так как ему удалось доказать на деле свою способность содержать себя личным трудом.