|
Потом принимается восхваляет какое‑то замечательное блюдо – «фузилли шиитаке». Я достаю золотую ручку Cross, чтобы записать название ресторана в свою записную книжку. На Диббле двубортный шерстяной костюм в почти незаметную полоску от Canali Milano, хлопчатобумажная рубашка от Bill Blass и тканый галстук в миниатюрную шотландскую клетку от Bill Blass Signature. В руках он держит плащ от Missoni Uomo. У него великолепная, дорогая стрижка, на которую я взираю с восторгом. Диббл начинает напевать мелодию, звучащую в лифте, – скорее всего, это «Sympathy for the Devil», как и во всех лифтах нашего здания. Я хочу спросить Диббла, не смотрел ли он утром Шоу Патти Винтерс про аутизм, но он выходит на один этаж раньше меня, успев повторить название ресторана – «Thaidialano», и сказать мне «До встречи, Маркус». Двери закрываются. На мне костюм из шерсти в крапинку, брюки в складку от Hugo Boss, шелковый галстук тоже от Hugo Boss, хлопчатобумажная рубашка с ворсом от Joseph Abboud и ботинки от Brooks Brothers. Утром я слишком усердно чистил зубы нитью и до сих пор чувствую в горле медный вкус крови. Почистив зубы, я прополоскал рот листерином, и до сих пор во рту у меня все горит, но, выходя из лифта, размахивая новым черным кожаным дипломатом от Bottega Veneta, проскальзывая мимо вешалки Wittenborn, я все равно улыбаюсь, хоть никого вокруг и нет.
Моя секретарша Джин сидит за своим столом. Она влюблена в меня. Наверное, я на ней когда‑нибудь женюсь. Как обычно, чтобы привлечь мое внимание, она одета очень дорого и совершенно неуместно: кашемировая кофточка от Chanel, кашемировый свитер, кашемировый шарфик, серьги из фальшивого жемчуга, брюки от Barney's (шерстяной креп). Приближаясь к ее столу, я стаскиваю на шею наушники. Она поднимает глаза и несмело улыбается. – Опаздываешь? – спрашивает она. – Я был на аэробике, – говорю я совершенно спокойно. – Извини. Есть что‑нибудь для меня? – Рикки Хендрикс просил передать, что он сегодня не сможет, – говорит она. – Он не сказал, что и почему. – Мы с Рикки иногда занимаемся боксом в Harvard Club, – объясняю я ей. – Что‑нибудь еще? – Да… Спенсер хочет встретиться с тобой в «Fluties Pier 17», – с улыбкой сообщает она. – Когда? – спрашиваю я. – В шесть. – Не получится, – говорю я, проходя в свой кабинет, – я не могу. Она встает из‑за стола и идет вслед за мной. – Но что мне ему сказать? – с энтузиазмом спрашивает она. – Просто… скажи… «нет», – говорю я, снимая пальто Armani и вешая его на плечики Alex Loeb, купленные в Bloomingdale's. – Просто…сказать… «нет»? – переспрашивает она. – Ты видела утром Шоу Патти Винтерс ? – спрашиваю я. – Об аутизме. – Нет, – улыбается она, словно очарованная моим интересом именно к этому шоу. – Ну и как оно? Я беру утренний выпуск Wall Street Journal и просматриваю первую страницу – она сливается в одно черное бессмысленное пятно. – По‑моему, я в бреду смотрел это шоу. Не знаю. Не уверен. Не помню, – бормочу я. Откладываю Wall Street Journal и беру Financial Times. – Честно, я не помню. Она продолжает стоять, ожидая указаний. Я вздыхаю и складываю руки вместе. – Я сижу за столом Palazzetti со стеклянной столешницей. Справа и слева от меня стоят галогеновые лампы, они уже включены. – Слушай, Джин, – начинаю я. – Надо заказать столик на троих в «Верблюдах» на половину первого, а если там не получится, попробуй в «Карандашах». |
