– Миледи. – К ее руке прикоснулась одна из служанок. – Не расстраивайтесь, пожалуйста. У вашей сестры все будет хорошо.

«Дай-то бог», – подумала Констанс.

Другая служанка помогла Бертраде подняться, и ее снова отвели к ванне. Продолжая плакать, Бертрада уселась в воду, а служанки принялись намыливать ей волосы.

Одна из служанок принесла шитое серебром платье, приготовленное для смотрин. Платье было из мягкой, словно шелк, красной шерсти, спряденной здесь, в Морле. Констанс показала его сестре, но та поспешила отвернуть свое распухшее от слез лицо.

Пожав плечами, Констанс велела служанкам сменить мокрые камышовые циновки и спустилась по лестнице во двор.

Хотя высокопоставленные гости удалились на обед в большой зал замка, во дворе было еще достаточно многолюдно. Констанс знала, что ей следует присутствовать на свадебном пиршестве, но не могла же она предстать перед гостями в грязном платье и с волосами, напоминающими воронье гнездо. Она направилась к приору Мельклану, который, поддерживаемый молодым монахом, ожидал ее у ступеней.

– Простите, что причиняю вам беспокойство, графиня.

Она вновь обратила внимание, какой болезненный у него вид.

Констанс пробормотала несколько ничего не значащих слов. Она подумала, что без помощи молодого монаха старый Мельклан вряд ли устоял бы на ногах, так он ослабел за последнее время.

К ней подошел паж в изумительном костюме из розового атласа. Певучим голосом юноша объявил, что королевский шериф со своей женой и сыном, сэром Вулфстаном де Клайтоном, ожидают, когда графиня соблаговолит их посетить, в рыцарской казарме. С этими словами паж поклонился.

Констанс и приор переглянулись. Старый настоятель чуть заметно улыбнулся. До чего же эти де Клайтоны любят бахвалиться своими богатствами.

– Пойдемте со мной. – Она взяла приора под руку. – Мне понадобится еще один свидетель.

Приор поморщился, но согласился. По пути он объяснил ей, что в церковь Святого Айдана прислали двух узников: колдунью, которую обвиняют в приверженности к старой языческой религии, и вероотступника, жонглера и трубадура, который оказался таким возмутителем спокойствия, что валлийский принц Даффид ап Гуиллим велел посадить его в тюрьму.

Они обошли группу лучников, собравшихся вокруг бочонков с элем.

– Жонглер? И что же он такое натворил? – полюбопытствовала Констанс.

– Спросите лучше, чего он не натворил. Его называют «певцом дьявола». Он распевал богохульные песни и выделывал такое, что все только диву давались. Поймали его с огромным трудом. Даром что бродячий певец, мечом он орудует, как настоящий крестоносец. Принц засадил его в темницу, где он должен был дожидаться вынесения приговора, но своими песнями и богомерзкими историями он сумел перебаламутить всех заключенных. А когда тюремщики пытались вразумить его кулаками, он отбивался от них с дерзкими криками.

Старик сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Молодой монах хотел было поддержать его, но он только отмахнулся.

– Принц отослал его к аббату Рису в Ридихский монастырь, – продолжил он. – Человек этот по-своему привлекательный и даже обаятельный. К тому же ни у кого не поднимается рука на бродячего певца, особенно у валлийцев, которые высоко чтут трубадуров. Но очень скоро монахи решили выставить его вон, жалуясь, что он оказывает дурное влияние на братьев. Они обратились к принцу Даффиду ап Гуиллиму, но тот просто-напросто умыл руки.