Иди помогла выбрать дорогу. Развернутая ею карта была не меньше ее самой. Дэйву приходилось сидеть вполоборота к окну – иначе мешал хвост. Пока они держали путь строго на север. Эверетту отчего-то верилось, что там удастся найти брошенный им дом. Дом у озера.

Он остановил микроавтобус, все вышли и справили нужду за чахлыми придорожными кустами. Но завтракали в машине. Рэй и Дэйв, завороженные дорогой, не жаловались и не дрались, но Эверетт знал, что надолго их не хватит. Впрочем, это не имело значения. Вечером можно будет остановиться.

На закате микроавтобус свернул с автострады на захудалый грейдер, поднялся на холм к купе деревьев. Там они расположились на ночлег, и Эверетт велел Иди заняться ужином. Сам он есть не хотел. Его слегка беспокоила собственная грубость – с такими манерами трудно обзаводиться друзьями. Впрочем, не важно. Скоро будет вволю времени для дипломатии. А сейчас можно поспать.

Он прошел в заднюю часть микроавтобуса и расчистил себе местечко, выгрузив пожитки на землю. Потом улегся, заполнив своим огромным телом чуть ли не все свободное пространство, и сразу крепко уснул.

Он пошел, куда указывали нарисованные на стенах стрелки, и, хоть и не заметил с неба ни души, вскоре обнаружил заблудившегося человека. Не местного. Илфорда.

Глаза у Илфорда были закрыты, голова безвольно откинута на спинку инвалидного кресла. Он похрапывал. Кругом валялся мусор: пустые консервные банки, выгоревшие под солнцем и покоробленные дождем журналы.

"Это я его сюда перенес, – подумал Эве-ретт. – Как и грозился».

Калека не вызывал опасений, но Эверетт молча и неподвижно стоял под свирепым полуденным солнцем. Боялся разбудить.

И вдруг он услышал позади, за углом, скрежет и лязганье шарниров и шестеренок. Он обернулся.

Телевангелист шаркал, бороздил пыль лохмотьями резиновых подошв. Брошюры сыпались на землю. На экране виднелось лицо Кэйла.

Не обращая на Эверетта внимания, робот приблизился к человеку в инвалидной коляске.

– Кэйл! – воскликнул Эверетт.

Тот, по всей видимости, не услышал. Зашел за спину Илфорду, сомкнул изъеденные коррозией пальцы на подлокотниках. Толкнул кресло и покатил вперед. Илфорд ничего не замечал, ни на что не реагировал. Спал.

Робот укатил кресло с перекрестка, где стоял Эверетт, и скрылся за углом. Эверетту бросилась в глаза его заботливость. Готовность оберечь Илфорда.

От кого оберечь? «От меня!» – сообразил Эверетт.

И тут, словно разгадав некую важную загадку, дирижаблеподобный Эверетт позволил себе взмыть над лабиринтом, подняться в небесную синеву. Оттуда он увидел, как телеевангелист, толкая перед собой кресло, терпеливо пробирается по лабиринту.

Витая в воздухе, Эверетт приметил еще одного заплутавшего. К нему-то он и направился. Снизился. Приземлился.

Кули.

Снова Эверетт незримым жирным призраком стоял в коридоре лабиринта. Кули расстегнул воротник рубашки, пиджак нес перекинутым через руку, но все равно обливался потом.

Он свернул в другой коридор, но тотчас остановился, повернулся и пошел обратно к перекрестку. Поднял глаза, вгляделся сквозь Эверетта, явно не замечая его. Он искал выход.

– Кули, – окликнул его Эверетт.

– Он тебя не слышит, – произнес голос него за спиной.

Он повернулся и увидел Келлога. Толстяк враскачку вышел из-за угла, остановился и расплылся в улыбке.

Келлог оказался прав – Кули не отозвался. Не услышал. Он уходил прочь, опасливо заглядывая за углы. Его интересовал только выход. Через минуту он исчез из виду. Келлог и Эверетт остались наедине друг с другом.

– Как жизнь, пилигрим? – Келлог вынул изо рта сигару.