Но сон не принес долгожданного успокоения, отдыха и радости. Заснув, Мара увидела страшный, мучительный сон. Она видела, и как бушевало море, и как Амон отчаянно боролся с громадной холодной волной. "Умоляю тебя, волна, не отнимай у меня мужа!" — отчаянно упрашивала, молила Мара, но та не слушала ее, обрушивалась всей своей тяжестью на теряющего силы Амона. Мара пыталась ворваться в эту встающую черной стеной волну, чтобы спасти Амона или погибнуть вместе с ним, но та безжалостно отбрасывала ее обратно и не отдавала мужа.

Мара находилась в этих мучительных переживаниях, когда душа Амон-Pa влетела через окно и заглянула в сон женщины. "Бедная, бедная Мара, как она страдает!" — обеспокоилась душа Амон-Pa и незамедлительно прогнала дурное видение. Взамен него перед Марой предстал светлый облик любимого сына. Она обрадовалась, обняла и приласкала его. "Как ты живешь, сынок? Чему научил тебя Андрей?" Сын улыбнулся сияющей от счастья маме и рассказал ей о своем камне-письме, и о том, что разгадывает тайну письма, высеченного на камне. У спящей Мары успокоилось, выровнялось дыхание, а лицо стало радостным, и на нем заиграла чуть заметная улыбка. Она всецело отдалась сну, в котором сын объяснял ей Великие Законы Мироздания.

Душа Амон-Pa приласкала Мару, наполнила все ее тело и душу добрыми чувствами и улетела.

Но улетела она совсем недалеко!

Почти рядом, в маленьком дворике другого квартала Города лежал на ковре Иорам. Было уже за полночь, но мальчик никак не мог заснуть. Он задумчиво смотрел на чистое звездное небо и думал об Амон-Ра.

Вчера Иорам во всех деталях и очень красочно рассказал маме о том, что упал и сильно поранил оба колена, а Амон-Pa вылечил его с помощью чудодейственной мази. Но мама так и не поверила его рассказу. Она внимательно рассмотрела его колени и сказала: "Никаких ран и ушибов у тебя не было и не говори мне глупости". И как ни доказывал он ей, что говорит правду, у него ничего не вышло. Мама даже рассердилась:

— Чтобы я не видела тебя рядом с этим мальчиком! — грозно сказала она. — Он от сатаны! Если твой отец узнает об этом, тебе не поздоровится!

"Почему Амон-Pa от сатаны? — думал Иорам. — Как хорошо, что я не рассказал маме, как Амон-Ра, взяв с собою Саломею, взлетел в воздух. И разве только сатана умеет исцелять разодранные колени и летать в воздухе? Добрые ангелы ведь тоже могут делать такие вещи! Нет, Амон-Pa не от сатаны. Такое светлое лицо, как у Амон-Pa, могут иметь только добрые ангелы. Амон-Pa и есть добрый ангел".

Так думал Иорам, но слова матери все же никак не давали ему покоя. Где же он сможет теперь увидеть Амон-Pa, чтобы спросить: кто он есть? Если он и вправду добрый ангел, то пусть тогда возьмет его, Иорама, к себе и научит всему, что знает и умеет сам. Хотя, отпустят ли его родители к Амон-Pa? Ведь родители никогда и не помышляли о том, чтобы научить своего единственного сына чтению и наукам. Отец всегда был против не только чтения и любых наук, но и против всего того нового, что не вписывалось в его представление о жизни, и чего он понять не мог.

"Это дело сатанинских сил", — говорил он. И если кто-нибудь в Городе славился своими знаниями, то отец считал его колдуном и служителем сатаны. Их всех надо сжечь вместе с книгами!" — часто повторял он. Мама разделяла мысли отца и всегда соглашалась с ним. И что они — отец с матерью — скажут, если узнают, что их сын хочет учиться чтению и разным наукам?

Иорам был погружен в эти мысли, когда душа Амон-Pa влетела в его дворик. Невидимую душу, конечно, мальчик не увидел, но мысли его непонятным образом совершенно изменились. Перед его внутренним взором вдруг предстал светящийся образ Амон-Ра.