7

Фледдер, снова сидя за рулем старого «фольксвагена», взглянул на своего партнера. На лице молодого человека было написано удивление. Он шлепнул ладонью правой руки по рулевому колесу:

— Так почему вы не арестовали садовника? — В голосе кроме удивления звучал гнев. — Господи, да у вас были все основания! Миссис Бюилдайк расстроена, что вполне логично. Готов поспорить, что она уже сидит на телефоне и названивает всем влиятельным людям, которых знает. Вы оглянуться не успеете, как все эти бюрократы навалятся на вас и обвинят… в пренебрежении своими обязанностями.

Декок никак не отреагировал. Он уселся поглубже, сохраняя суровое выражение лица. Критика Фледдера ничуть его не трогала. Слова как будто влетали в одно ухо и вылетали в другое.

Фледдер раздраженно фыркнул, но не сдался.

— Я полагаю, что эти штемпели имеют важное значение. Она, видно, давно заметила, что письма всегда отправлялись в те дни, когда Виллема не было дома… Когда он ездил в Олдкерк. Неважно, верила ли она в то, что это простое совпадение, или нет, но она начала следить… — Фледдер несколько секунд помолчал. — Что же касается этих гусей, то мне ваше предположение насчет постороннего человека кажется по меньшей мере сомнительным. — Он выпятил нижнюю губу и покачал головой. — Не могу сказать, что у вас сегодня удачный день. Должен признаться, никогда не видел вас столь беспомощным.

Фледдер сосредоточился на дороге. Молчание Декока раздражало его и заставляло усомниться в себе. Он был прекрасно знаком с непредсказуемостью своего друга. Разумеется, невозможно догадаться, о чем он думает. Фледдер решил сделать еще одну попытку, заговорив на этот раз в более дружеском тоне.

— И вообще, это не может быть совпадением. Я хочу сказать, почтовые штемпеля.

Декок немного поднялся в кресле и вздохнул:

— Я не верю, что Виллем виноват.

Фледдер коротко рассмеялся.

— У вас двойные стандарты, Декок, — заметил он. — Сами же говорили, для офицера полиции важно не доверие, а юридические доказательства.

Декок вспомнил свои собственные слова и скупо улыбнулся.

— Ну, — сказал он немного погодя, — иногда я полагаюсь на свое знание людей. Насколько я могу заключить, старый Виллем не тот человек, который нам нужен… он не тот, кто угрожает Изольде. Напротив, мне кажется, он ее любит.

Фледдер на мгновение потерял дар речи.

— Что? — наконец выпалил он. — Любит… калеку?

Декок бесстрастно взглянул на своего напарника.

— Так ты считаешь, — спросил он, — что это невозможно?

Фледдер поставил полицейскую развалюху за квартал до участка. Декок медленно распрямился из своего скрюченного положения и захлопнул за собой дверцу. Облокотившись на крышу машины, он посмотрел на остроконечные дома, которые отделяли их от Вармез-стрит. Через пробел между домами он мог видеть заднюю стену здания полицейского участка. На мгновение ему представилось, что эта незатейливая стена пучится от похоти, страстей, сердечных страданий и эмоций многих десятилетий. На него нахлынули гнетущие чувства, угрожая задушить его. Инспектор подождал, пока это ощущение пройдет, и взглянул на освещенное окно кабинета своего начальника. Он знал, что комиссар ждет его.

Правой рукой Декок потер подбородок и усмехнулся. Он подождал, пока Фледдер закроет машину, а затем плечом к плечу пошел с ним по аллее на Вармез-стрит. Оказавшись в здании участка, они прошли мимо конторки, за которой восседал дежурный — это снова был Мейндерт Пост.