Поскольку ворота в стене взломаны не были, монахи при свете факелов и свечей принялись искать место, через которое конокрад мог проникнуть в монастырь. Вскоре на западной стене они обнаружили тройной крюк, зацепившийся за ее кромку. Когда крюк удалось сбросить с помощью вил, оказалось, что к нему привязан длинный канат, на котором было множество узлов, позволявших забираться по нему как по ступенькам.

О «послушнике» и его кувшине Герольт монахам и купцам ничего не сказал. Не стал он делиться и своим подозрением по поводу Шаброля Тульена и его зятя — возможных сообщников грабителя. Теперь их нигде видно не было, но никаких доказательств их причастности к попытке ограбления у Герольта не имелось.

Трем монахам аббат приказал провести оставшуюся ночь на дворе и охранять монастырь. Остальные чернецы и послушники, а также гости разошлись по кельям и комнатам.

Лишь теперь Герольт смог рассказать своим товарищам о том, что на самом деле произошло. Рыцари, собравшиеся в конюшне, с изумлением выслушали его сбивчивый рассказ.

— Так значит, ты выпил черный напиток, о котором рассказывал аббат? — с отвращением спросил его Мак-Айвор.

Герольт кивнул. Он все еще не мог справиться со своим волнением.

— А потом? Что произошло после того, как ты его выпил? — спросил Морис. — Как он подействовал на тебя? Рассказывай же!

Лицо Герольта исказила гримаса отвращения. Он помедлил, прежде чем продолжить рассказ.

— Он подействовал на меня именно так, как рассказывал аббат, — глухо произнес он. — Этот проклятый искарис завладел моей душой и околдовал меня. Я… я попал в гарем и был там окружен бесстыдными полуодетыми наложницами, которые хотели… которые хотели заманить меня в сад райских наслаждений.

Когда Герольт дошел до этого места, щеки у него горели от стыда. Но рассказать всю правду до конца у него не было сил.

— Святые мученики! — воскликнул Мак-Айвор, сверкая глазом. — Такое наваждение я пожалуй бы и согласился потерпеть!

Глаза Мориса тоже поползли на лоб, а губы его начала раздвигать улыбка. Он сказал:

— Оказывается, в глубине твоей души спрятано желание предаваться плотским радостям в кругу прелестных и опытных наложниц. Ведь если верно то, о чем нам рассказал аббат, черный напиток выявляет лишь самые тайные наши желания.

Тарик ударил его в ребра кулаком.

— Оставь свои шутки, Морис! — крикнул он. — Сейчас неподходящее время для насмешек… тем более для твоих. Посмотри прежде на себя. Мне даже думать не хочется о том, какие потаенные желания бродят в твоей душе.

Кровь ударила в лицо француза. Он прекрасно понял намек на его чувства к прелестной Беатрисе. Морис положил руку на сердце и склонился перед Герольтом в глубоком поклоне.

— Прости, брат. Действительно, это было глупо. Забудь, пожалуйста, мои слова.

— Такое могло произойти с каждым из нас, — честно сказал Мак-Айвор. — И еще может произойти. Все мы боремся с плотскими страстями. И давайте больше не будем болтать о таких вещах.

— Золотые слова, шотландец, — согласился Тарик. — К тому же Герольт заслужил за свою стойкость особую похвалу. Или вы забыли, что аббат Виллар рассказывал о действии черного напитка? Отведав его, даже самый храбрый рыцарь Грааля может совершить предательство!

Мак-Айвор кивнул и продолжил:

— И лишь тот, кто обладает исключительной силой воли, может справиться с его чарами. Именно это и доказал Герольт. Он не выдал проклятому искарису тайник.