У Бражжа был карманный инструмент с маленькой ножовкой. Он принялся пилить трубки на куски. Увидев, что есть работа, Ларо и Даг бодро в неё включились. Даг, более сильный, забрал у Бражжа ножовку, и тот вместе с Ларо принялся выискивать все верёвки, какие у нас были. Потом, видимо, подавая пример, Бражж размотал жёлтый шнур, которым был завязан его чемодан. Получилось футов тридцать. Бражж открыл защёлки и высыпал на снег содержимое чемодана: сотни крохотных стеклянных флакончиков, переложенных лёгкими полипластовыми шариками. Я никогда такого не видел, но догадался, что это какое-то лекарство. «Жизнь заставила», — пояснил Бражж, поймав мой ошарашенный взгляд.

Боковины чемодана были из плотного кожистого материала; они пошли на подошвы для снегоступов. Трубки мы согнули и пришнуровали к подошвам, пустив в дело верёвки, которыми раньше были перевязаны пакеты Ларо и Дага. Работа заняла довольно много времени — приходилось снимать перчатки, и пальцы мгновенно коченели. В пакетах у Ларо и Дага оказались памятные семейные вещицы и старая одежда. С одеждой они готовы были расстаться, с вещицами — нет. Я вытащил из саней скамью, перевернул её и отломал хлипкие ножки. Получились салазки. Мы сложили на них припасы и замотали брезентом. Из моего рюкзака вытащили каркас и всё, что могло заменить верёвки. Я добавил свои энергетические батончики и плитку к общим припасам, а стлу, хорду и уменьшенную до размеров кулака сферу затолкал в карман термокостюма. Сперва я думал присоединить хорду к другим верёвкам, но их уже и так было достаточно: Ларо отыскал пятидесятифутовый моток под скамьёй в санях и ещё футов пятьдесят мы получили, связав шнуровку тента и тому подобное. Добавив тридцать футов жёлтой верёвки Бражжа, мы смогли сделать связку, как у скалолазов: Бражж сказал, она нужна на случай, если кто-нибудь из нас оступится на крутом склоне или сорвётся в трещину.

Приготовления заняли часа четыре, так что мы заметно отстали от намеченного Бражжем времени выхода. Колонна внизу, казалось, не сдвинулась и на дюйм. Бражж прикинул, что до неё примерно две тысячи футов. Он сказал, что в крайнем случае мы «катапультируемся»: съедем по льду в долину и сдадимся военным. Возможно, они нас арестуют, но уж вряд ли бросят замерзать. Впрочем, это и впрямь был крайний вариант: съезжая по льду, мы сильно рисковали провалиться в трещину.

Бражж пошёл первым. Он вооружился куском трубки от тента, чтобы прощупывать снег, а сбоку нацепил «штык» — большой нож, сказав, что воткнёт его в снег, чтобы закрепиться, если кто-нибудь из нас упадёт в трещину. Меня Бражж поставил последним и велел мне взять металлическую Г-образную трубку от рюкзака, чтобы, если что, воткнуть её в снег. Он даже заставил меня попрактиковаться: падать на живот и втыкать крюк. Ларо и Даг были привязаны между нами, салазки тащились за мной.

В начале пути самодельные снегоступы то и дело отвязывались или ломались, доводя нас до исступления. Затея казалась обречённой. Потом я вдруг заметил, что мы уже час идём без остановки. Я через трубку попил талой воды из ёмкости и медленно сжевал энергетический батончик. Затем глянул по сторонам и залюбовался.

Хорошин! Мысль ударила меня, как снежок в лицо. Я вышел из концента две недели назад и всё это время ел экстрамуросские продукты. Лио, Арсибальт и другие наверняка добрались до Тредегара меньше чем за неделю — на них мирская еда сказаться не успела. Но я так долго поглощал хорошин с пищей, что он скопился у меня в мозгу и слегка изменил моё восприятие.

Что сказали бы фраа и сууры о моих последних решениях? Уж явно что-нибудь нелестное. Достаточно вспомнить, куда меня эти решения завели! И тем не менее в смертельной опасности я думаю только о красоте пейзажа!

Я попытался настроить себя на более суровый лад: представить возможные повороты событий и свои действия в этих случаях.