-  Бывает, - согласился Федор Никифорович, - запахнет да выветрится… Я-то здесь при чем?.. А долго запах держался?

    -  Три дня, - бойко сбрехнул Сигизмунд.

    Федор Никифорович придавил папироску. Помолчал. И сказал с неожиданно доброй улыбкой:

    -  Вы что, врать сюда пришли, Стрыйковский? Зачем звонили?

    -  Гараж, - сказал Сигизмунд.

    -  Рассказывайте, - приказал Федор Никифорович. - Только правду. Иначе я не смогу вам помочь. Постарайтесь не врать. Правдоподобности не нужно. Я пойму. И еще: мы с вам оба сейчас - неофициальные лица. Это уж вы мне поверьте.

    -  В общем, не воняло у меня, - сознался Сигизмунд. Выговорил - и сразу стало легче.

    Старик сразу подобрался, напрягся, вцепился в новую папиросу. Стал молча сверлить Сигизмунда глазами. Сигизмунд мимолетно подумал о том, каким был этот человек в молодости. Небось, одним взглядом впечатлительных интеллигентов в обморок ронял.

    -  Не знаю, с чего и начать…

    -  Только не надо мямлить, Стрыйковский, - совсем уж жестяным голосом промолвил Федор Никифорович. - Вы не институтка.

    -  Хорошо, не буду мямлить, - слабо улыбнулся Сигизмунд. - В общем, в первых числах декабря нашел я у себя в гараже девушку.

    Старик закашлялся. Выронил изо рта папиросу - прожег дырку на скатерти. Кашлял долго, надрывно. Сигизмунд даже испугался. Вскочил, стал Федора Никифоровича стучать по спине, поить его чаем. С перепугу чай ему на брюки пролил. Все еще кашляя, старик выговорил:

    -  Что за порода такая… Аспид тоже нашел… Да уберите вы стакан, Стрыйковский, вы меня удушите…

    Сигизмунд, смущаясь, вернулся на диван.

    -  Рассказывайте! - все еще кашляя, прикрикнул старик. - Во всех подробностях!

    Сигизмунд честно поведал, как утерял ключ, как гараж сутки стоял со сломанным замком, как в гараже была обнаружена странная девка, принятая поначалу за угонщицу, а затем за наркоманку. Про все рассказал. Даже про золотую лунницу.

    Старик слушал очень внимательно, не позволяя Сигизмунду пропускать «неинтересное». Мгновенно улавливал и впивался вопросами, ликвидируя пробелы.

    Когда Сигизмунд сказал, что оставил девушку у себя, чтобы не подвергать ее опасности, старик с партийной прямотой осведомился:

    -  Вы с ней сожительствовали?

    Сигизмунда покоробило, но тем не менее он ответил «да». Федор Никифорович заметно повеселел. Вопросы сделались еще въедливее.

    -  Вы ее осматривали?

    -  В каком смысле?

    -  Во всех. Она здоровый человек?

    -  Вначале она болела… грипп.

    -  Это естественно, - перебил старик.

    -  А вообще она была абсолютно здоровым человеком. И токсикоза у нее не было, не то что у нынешних… - Сигизмунд отогнал видение блюющей Натальи.

    Федор Никифорович аж подпрыгнул.

    -  Вы хотите сказать, что она забеременела?

    -  Именно.

    Вот тут старика действительно проняло. Он вскочил и забегал по кухне, нещадно дымя «Беломором». Наконец остановился перед Сигизмундом и закричал, брызгая слюной и дыша тяжким табачным смрадом:

    -  Да вы понимаете, Стрыйковский, что это значит!

    -  Понимаю.