Вика сказала еле слышно - сдерживая слезы:

    -  Она написала черным маркером: «ЭТОТ МИР - СРАНЬ!»

    У Сигизмунда разом все оборвалось.

    -  Да ничего, найдется, - сказал он нарочито небрежно. - Мало ли что Аське в голову стукнуло.

    -  Вот именно, - деревянно отозвалась Вика. - Мало ли, что ей стукнуло.

    И положила трубку.

    Глава пятая

    Федор Никифорович жил на Московском проспекте, недалеко от станции метро «Электросила», в просторной квартире, где было полно вещей шестидесятых годов. Вещей в деревянных корпусах. Вещей, с которыми аккуратно обращались. Вещей, в свое время очень престижных и дорогих. Из нового в квартире была только стальная дверь.

    Сигизмунд вошел и мгновенно погрузился в мир своего детства. Мебель Федор Никифорович с дедом, очевидно, брали в одном распределителе.

    Правда, сам Федор Никифорович мало походил на зачарованную королевну из заснувшего на сто лет замка. Это был очень старый человек, костлявый, с пигментными пятнами на тонкой, пергаментной коже рук. Легко было представить себе его в гробу. Он улыбнулся Сигизмунду, показав длинные желтые зубы.

    -  Вы Стрыйковский! - сказал он, открывая дверь. - До чего же похожи на Сигизмунда!

    -  Я и есть Сигизмунд, - отозвался Сигизмунд.

    Старик понравился ему с первого взгляда.

    Федор Никифорович сразу потащил Сигизмунда на просторную кухню, загроможденную круглым массивным столом, деревянным диванчиком с плюшевой обивкой и неизбежным ковриком на стене - с грузинкой, горами и оленем. На подоконнике, рядом с проросшим луком в майонезной баночке, стоял старый телевизор «Горизонт».

    Проходя мимо открытой двери в комнату, Сигизмунд машинально бросил туда взгляд. Все как у деда. Только на необъятном, как аэродром, сталинских времен письменном столе стоял компьютер. На экране змеились нарядные разноцветные графики (ай да дедок! идет в ногу со временем!)

    -  Садитесь, Стрыйковский, - кивнул Федор Никифорович на диванчик, - а я пока чайку соображу…

    Сигизмунд уселся на диванчик.

    -  Простите, Федор Никифорович, можно я закурю?

    -  Курите, курите, - не оборачиваясь, отозвался старик. - Берите «Беломор», если хотите.

    -  Спасибо, у меня свои.

    -  Ну, как угодно…

    Старик поставил чайник и принялся ворчать, что чая хорошего не стало, что индийский со слонами совершенно испортился, а все эти новомодные - сущая дрянь.

    Сигизмунд с охотой поддержал старика. Федор Никифорович заварил крепкий чай, разлил по тонким стаканам в подстаканниках, поставил на стол рафинад в коробке, сел напротив Сигизмунда и задымил «Беломором».

    -  Так что у вас стряслось, Стрыйковский?

    На очень краткий миг, но от этого не менее остро, Сигизмунд ощутил яростную зависть к большевикам. Блин, какая защищенность! Как одна семья! Видит старика пять минут - а кажется уже ближе отца…

    -  В общем, так, - начал Сигизмунд осторожно, - появился у меня в гараже запах… А потом выветрился…

    Старик пристально глядел на Сигизмунда и курил.

    -  Бывает, - согласился Федор Никифорович, - запахнет да выветрится… Я-то здесь при чем?.