-  Газовка, значит. Понятно…

    -  Отравляющее вещество полностью распадается в течение получаса. Седативное

    -  в течение сорока минут. Если вы желаете сохранить объекту жизнь, то его необходимо извлечь из камеры в течение первых пятнадцати минут действия седативного вещества. Для этого служит респиратор. Седативный эффект держится порядка трех-четырех дней. Кроме того, имеются побочные действия: ослабление воли, увеличение внушаемости, что весьма полезно на начальных этапах натурализации объекта.

    -  Простите, это вы мне чью диссертацию пересказываете? Вашу или Аспида?

    -  Я вам не диссертацию пересказываю, а инструкцию. Считайте ее плодом коллективного творчества.

    На мгновение опять возник Сигизмунд в кожаном фартуке, благоговейно передающий наследие предков Ярополку. «Ибо завещано Аспидом: да не подойдет к краю колодца умудренный… Ярополк! Кому сказано - отойди от колодца!»

    -  А отравляющие вещества? - спросил Сигизмунд.

    -  Это вам решать. Объект может оказаться больным. Например, чумой. Кстати, отравляющее вещество произведет также частичную санацию камеры, но в данном случае после ликвидации трупа необходимо провести дополнительную санацию.

    -  А что, чумного тоже в канализацию? Как-то это… негигиенично.

    -  Видите, там, в углу, большой металлический ящик?

    -  Что это, гроб?

    -  Да. А вон там хранится негашеная известь. Пользоваться умеете? Костюм биологической защиты надевать доводилось?

    -  Разберусь.

    -  Вероятность очень мала, но все же… Кроме того, человек, зараженный чумой, - это крайний случай. Вряд ли вы также будете возиться с натурализацией медведя или кабана. Для разделки туши - топор. Для транспортировки - лебедка. Здесь она включается.

    -  А этого кабана нельзя употребить в пищу?

    Федор Никифорович посмотрел на Сигизмунда неодобрительно, но все же ответил:

    -  Нет. Во-первых, неизвестно, какая у этого кабана микрофлора. Во-вторых, он будет убит посредством отравления, а это может повредить вашему здоровью. - Спохватившись, Федор Никифорович вдруг проговорил, едва ли не смущенно: - Забавно. Вам удалось произвести полную натурализацию транспортированного объекта, а я вас инструктирую и объясняю, как это делается… В принципе, все, о чем я сейчас говорил, - это очень редкие случаи. Но все равно знать об этом полезно. Теперь давайте осмотрим камеру.

    Сигизмунд потянул за рычаг.

    Камера представляла собой прямоугольное помещение меньших размеров с бетонным полом и крашеными тускло-зеленой краской влажными стенами. Потолок оказался неожиданно высоким - метров шесть. В одном из углов под потолком Сигизмунд увидел объектив наблюдательного устройства.

    В камере имелись нары с брошенным на них тощим солдатским одеялом и кран над ржавой раковиной. Из крана сквозь раковину в дырку в полу бесконечно текла вода.

    -  Питьевая, - сказал Федор Никифорович.

    Сигизмунд огляделся еще раз по сторонам, сел на нары.

    Вот когда вся ледяная бесчеловечность экспериментов с перебросками «объектов» во времени раскрылась перед ним, точно бездна! Он ощутил ее именно в то мгновение, когда опустился на деревянные нары посреди камеры. Вид этого помещения сказал ему больше, чем все рассуждения о расе строителей коммунизма; больше, чем зловещая фигура Аспида, чья тень лежала на проектах «Конец времен» и «Возрождение»; больше, чем рассказы о сотнях зеков, погибших на полигонах Анахрона.