-  Понятия не имею. Выучил кое-какие слова из ее языка.

    Произнес несколько. Федору Никифоровичу они ничего не сказали.

    -  Значит, не славянка, - подытожил Федор Никифорович.

    -  Да какая уж славянка, если свастики!

    -  У вас мышление, молодой человек, такое, будто вас геббельсовская пропаганда вскормила. Свастика - солнечный знак. Она у всех примитивных народов была. Должно быть, финка эта ваша подопечная. В тех краях, по нашим данным, финны водились…

    -  По каким данным?

    -  По оперативным, - неожиданно ядовито сострил Федор Никифорович.

    Зазвонил телефон. Сигизмунд дернулся было снять трубку, но тут услышал в автоответчике голос Вики:

    -  Сигизмунд, вы дома? Снимите же трубку! О Господи, что же мне делать… Сигизмунд!

    -  Что вы стоите? - сказал Федор Никифорович. - Снимите трубку, поговорите с барышней. Только быстрее, у нас еще много дел.

    Сигизмунд послушно снял трубку.

    -  Алло, Вика!

    -  Наконец-то! Я вам целый день звоню.

    -  Нашлась Аська?

    -  Да нет, нет ее!

    У Вики в голосе появились истеричные нотки. Только этого сейчас не хватало: под пристальным взглядом партийного старца утешать по телефону Викторию.

    -  Вика, я вам вечером перезвоню. Мне сейчас очень некогда.

    Вика швырнула трубку.

    -  Все? - нетерпеливо спросил Федор Никифорович.

    -  Все, - сказал Сигизмунд.

    -  Переодевайтесь.

    -  Во что?

    -  Ну, в робу, в ватник - что у вас там?

    -  А куда мы идем-то?

    -  В оперу. «Жизелю» слушать.

    Сигизмунд облачился в ватник, в котором возился в гараже, натянул старые джинсы, говнодавы. Никифорович придирчиво оглядел его, остался доволен.

    -  Ломик у вас есть?

    -  В гараже.

    -  Возьмите.

    Сигизмунд с Никифоровичем вышли из квартиры. Дедок остался во дворе курить, а Сигизмунд отправился в гараж. Взял ломик, выгрузил из машины заграждения.

    -  Боец Морж для дальнейшего несения воинской службы прибыл! - отрапортовал Сигизмунд.

    Никифорович усмехнулся. А затем проговорил серьезно:

    -  Пойдемте, Стрыйковский. Сегодня самый важный день в вашей жизни.

    * * *

    Обремененный заграждениями Сигизмунд покорно тащился за Никифоровичем по каналу Грибоедова. Миновали несколько подворотен. Свернули в одну из них.

    Оглядев двор, Никифорович вполне искренне выругался.

    Снегоуборочные машины навалили в углу двора большую неопрятную кучу снега. По закону подлости, именно под ней и находился заветный люк.

    Никифорович торжественно вручил Сигизмунду ломик.

    -  Давайте, Стрыйковский. Это где-то здесь.

    Ощущая себя декабристом в Сибири, Сигизмунд продолбился к крышке люка. Та ответила гулко и глухо. «Так вот ты какой, самый важный день в моей жизни!»

    -  думал Сигизмунд, счищая наледь.

    Никифорович установил ограждения, кивнул на люк.

    -  Поднимайте.