Матрена очень тяжело перенесла его смерть. Убивалась, убивалась, хотела руки на себя наложить. Все себя же и винила, твою ненасытность, свое здоровье. Ради детей осталась жить. И всю свою ненасытную жажду любви перенесла на детей. Второй раз замуж не вышла. И гулять не стала. Хотя здоровая ее натура требовала не только материнской, но и простой бабьей любви и самоотдачи. Терпела.

Особых странностей за ней не замечали. Отметили только соседи и дальние родственники, что стала Матрена задумчивой; подолгу сидела в такой вот задумчивости, не говоря ни слова, ничего не делая, перед открытой книгой или выключенным телевизором и улыбалась.

Когда через год после смерти мужа два ее херувимчика, два солнышка ее, две ягодиночки, возвращаясь из школы и переходя улицу, были сбиты самосвалом, за рулем которого сидел пьяный водитель, она сутки лежала без сознания.

Потом встала. Похоронила детей. Рядом с отцом. И стала, казалось бы, прежней. Только улыбаться перестала.

Через месяц она разыскала выпущенного на поруки трудового коллектива (меру пресечения ему изменили на подписку о невыезде в связи с заболеванием хроническим туберкулезом в открытой форме) водителя того самосвала. Отследила его после работы и придушила голыми руками в ста метрах от автобазы.

Конечно же, подозрение пало на нее. Но доказать ничего не смогли.

А еще через месяц Матрена пришла в гости к своей старой учительнице, давно уже бывшей на пенсии и, пока были живы ее мальчики, часто остававшейся с ними вместо родной бабушки. Принесла торт. А когда старушка съела кусок торта и выпила чашку чая, Матрена встала, зашла ей за спину, обхватила сморщенную шейку любимой учительницы своими мощными руками и сдавила ее. Старушка и ойкнуть не успела.

Матрена спокойно открыла ключиком, который сняла с шейки бабули, ящичек старинного орехового дерева секретера, достала синюю дореволюционную металлическую готовальню, раскрыла ее и вынула из нее большую, неправильной формы брошь. В центре причудливо извитой ветки рябины, с крупными ягодами-рубинами, были три крупных брильянта: работа известного мастера начала века Вильгельма Раубватера. Стиль модерн. На европейских аукционах работы этого мастера к концу 90-х годов резко подскочили в цене.

Этого Матрена, конечно же, не знала.

И попыталась продать вещицу за сравнительно небольшую цену.

Барыги по цепочке донесли вещицу до Хозяйки.

А тут в «Московском комсомольце» появилась большая статья обозревателя Михаила Хенкина «Кровь на брошке». Каким- то образом этот журналюга раскопал историю знаменитой брошки. То ли вышел на внучатых племянниц старухи, слышавших с детства о семейной реликвии, то ли еще как. Дело то замяли — преступник никаких следов преступления не оставил. Допросили соседей, бывших учеников, кого нашли. По заключению судмедэксперта, убийство было совершено скорее всего мужчиной, обладавшим большой физической силой.

Женщину-убийцу никто не искал. А не искали, и не нашли.

Хозяйка же, увлеченная историей появления в ее подвалах знаменитой броши, стала искать. Не брошь, ее пришлось разукомплектовать: слишком была заметна. Искать недолгую владелицу броши, совершившую скорее всего описанное всеми московскими газетами громкое убийство заслуженной учительницы России Ольги Васильевны Карасевой. Не сама, конечно. Ее люди искали. Прошли по барыгам. Уже в обратном направлении. И вышли на Матрену.

Ее показали Хозяйке.

Хозяйке она понравилась. Ах, какая красавица! Настоящая русская красавица!

История трагической жизни Матрены Хозяйку нисколько не взволновала. Ее такие сентиментальные штучки не трогали.

Заинтересовало Хозяйку в Матрене совсем другое: ее способность голыми руками убивать людей.

— Включите ее в группу киллеров организации, — приказала она.

— А если не согласится?

— Тогда пристрелите.