Затем он несколько лет осваивал новые профессии, приобрел практические навыки в ксенокибернетике, искусственной лингвистике и других специальностях, названия которых Кора и произнести-то толком не могла. У Райдера двое детей, уже взрослых, не так давно умерла жена. Он хорошо сохранился для человека, которому перевалило за пятьдесят: седеющие волосы, не слишком худ, без заметного брюшка. Одевается как отставной военный: хаки со множеством карманов, спецназовский свитер с закатанными рукавами.

Никаких признаков сумасшедшего ученого… но что-то странное в нем было. Какая-то ненормальность. Кора ощущала ее почти физически.

– Спасибо за терпение, – сказал вдруг Райдер, изрядно удивив Харпер. Значит, не забыл про нее. Но глаз от увеличителя он так и не оторвал. – Настройка процессинговой матрицы динамической интуиции в ходе ее создания довольно сложное дело.

– Но это же интуиция. – Кора огляделась, пытаясь отделаться от смутного ощущения, что по завершении военной карьеры выбрала не ту работу. – Разве она не должна быть… сложной?

Это была попытка завести светский разговор. На самом деле она не ждала ответа. И Райдер несколько секунд молчал, продолжая постукивать по интерфейсу и глядя в окуляры. Наконец он замер, откинулся назад, повел плечами, Кора, стоявшая в шести метрах, хорошо расслышала хруст шеи.

– Ну, тут весь вопрос в том, что именно нам требуется. Какую интуицию должен иметь виртуальный интеллект – хорошую или плохую? С плохой интуицией все просто. Вот вам наглядная иллюстрация: полное отсутствие предупреждающих сигналов от мозга, когда, скажем, на вас наезжает журналист.

Черт! Кора вздохнула и вытянулась, приняв подобие стойки смирно. Лучше покончить с этим раз и навсегда.

– Прошу прощения, сэр, – сказала она. – Меня застали врасплох. Это больше не повторится.

– Я знаю, что не повторится. – Райдер потер шею, потом выпрямился и пошел вниз по ступенькам. – Инициатива не может себе позволить такого общения с прессой. Если не способны говорить с репортером так, чтобы вы сами и все с вами связанные не выглядели, как Бенедикт Арнольд постретрансляторной эпохи, то в следующий раз просто отвечайте: «Без комментариев» – и уходите.

Кора выпятила челюсть, но при этом подумала, что заслужила выволочку.

– Есть, сэр.

Алек остановился на средней платформе и, нахмурившись, впервые посмотрел прямо на девушку.

– Ни вы, ни я больше не морпехи, мисс Харпер, а я, пока служил, не настаивал на соблюдении формальностей. К тому же, слыша «сэр» в свой адрес, я себе кажусь стариком.

Она непроизвольно поморщилась, услышав «мисс».

– А я предпочитаю «лейтенант». Я много работала, чтобы заслужить это звание, хоть и не ношу его теперь. Или вы можете обращаться ко мне по фамилии. – Она сделала многозначительную паузу. – И уважение не является исключительной прерогативой военных… сэр.

На это Райдер тихонько фыркнул:

– Может, и не является. И все же я бы предпочел уважение как таковое, а не его атрибуты. Вот, например, вы не отдали мне честь, хотя я ваш начальник.

Кора подавила желание насупиться. Она не знала, как относиться к этому человеку. Он то провоцирует, то отступает, а потом атакует с другой стороны. И в то же время в нем не чувствуется враждебности. Скорее, это… знакомство.

– Такая условность существует главным образом среди нашей расы, – сказала Кора.