|
Другой пример связан с моим исключением из КПСС. При обсуждении моей апелляции на горкоме партии один из членов бюро весьма решительно заявил, что если я буду продолжать свои «вредные изыскания» по истории, то ко мне будут приняты более действенные меры. Это была явная угроза. Вскоре, однако, в институт, где я работал, пришел бывший парторг Министерства просвещения и главный редактор одного из педагогических журналов. Он не скрывал своих связей в «инстанциях». При внешне доверительной беседе он убеждал меня, что исключение из партии не отразится на моем служебном положении, но лишь в том случае, если я не буду издавать своей книги за границей. «Но мне угрожали арестом», — сказал я, имея в виду заседание горкома партии. «Горкомы не арестовывают», — с какой-то озлобленностью ответил мой собеседник. Я же думал, напротив, что только публикация моей книги на Западе будет для меня надежной защитой.
<style name="15">Однако главным мотивом для такой публикации являлась медленно продолжавшаяся политика реабилитации Сталина. <style name="15">Еще в 1969 году в США издательство Колумбийского университета опубликовало книгу Жореса «Подъем и падение Лысенко». Это была расширенная и дополненная версия рукописи 1962–1964 годов. Продолжая свою научно- публицистическую деятельность, Жорес подготовил две книги — «Международное сотрудничество ученых» и «Тайна переписки охраняется законом». Обе содержали убедительный и яркий материал о том, как ограничение сотрудничества ученых всех стран и жесткий контроль за их перепиской мешают развитию советской науки. Рукописи получили распространение в самиздате и вызвали явное раздражение власть имущих. Жорес еще в конце 1969 года был уволен из Обнинского института медицинской радиологии. Теперь было принято решение обрушить на него новые репрессии. <style name="15">29 мая 1970 года в квартиру Жореса в Обнинске против его воли и с применением силы ворвалась группа милиционеров и психиатров. После недолгих препирательств мой брат был принудительно препровожден в калужскую психиатрическую больницу. Эта акция вызвала широкие протесты как в нашей стране, так и за ее пределами. В борьбу за освобождение Жореса включилась большая группа ученых, включая академиков А. Сахарова, П. Капицу, Н. Семенова, Б. Астаурова, И. Кнунянца и других. Активно помогали в этой борьбе такие деятели культуры, как А. Твардовский, М. Ромм, В. Тендряков, В. Каверин, В. Лакшин, В. Дудинцев. С резким протестом против психиатрического произвола выступил А. Солженицын. Многие из этих людей приезжали в Калугу для беседы с Жоресом и врачами. Столь необычная и дружная активность интеллигенции привела к быстрому освобождению Жореса. Уже 17 июня он смог вернуться домой в Обнинск. Осенью того же года мы с Жоресом написали книгу об этой короткой эпопее «Кто сумасшедший?», которая была издана в конце 1971 года в США и Англии, а позднее и во многих других странах, включая Китай. В Советском Союзе она была опубликована в 1989 году в журнале «Искусство кино» в № 4–5. Мы воздержались от описания ряда эпизодов, ибо это могло в то время повредить некоторым людям. Об одном из таких эпизодов следует рассказать в данной работе. <style name="15">Утром 31 мая я оповестил о случившемся не только своих друзей и знакомых из числа ученых и писателей, но и своих друзей, работавших в аппарате ЦК КПСС, — Георгия Шахназарова и Юрия Красина. Я уже побывал в Калуге, встречался с врачами, а мои друзья из числа старых большевиков — И. П. Гаврилов и Раиса Лерт виделись с Жоресом. Я подготовил письмо-протест на имя Брежнева и Косыгина, но Юрий Красин забраковал мой текст. «Оставь бумаги, — сказал он. — Мы сами напишем, как это здесь делается». Уже вечером этого же дня или в понедельник 1 июня Александр Бовин, работавший тогда референтом Генерального секретаря, положил нужную бумагу на стол своего шефа и дал все необходимые комментарии. |
