Если бы только Тристан прислушался к голосу разума, к душе Габриеля и оставил бы сына рядом с собой…

Тихий, почти робкий стук в дверь вывел ее из задумчивости.

– Алана, вы здесь? – донесся до нее через открытое окно голос Тристана.

– Входите, Тристан, – отозвалась она, радуясь его появлению и сожалея, что скоро они расстанутся навсегда.

Со своего места на крыше Алана видела, как он вошел в комнату и в недоумении остановился.

– Где же вы, Алана? Может быть, вы на минутку сойдете ко мне с небес? Алана, где вы?

Она заглянула в комнату, и свеча осветила ее лицо.

– Я здесь. На крыше.

– На крыше? Вы что, сошли с ума? – Алана услышала его шаги, и вот он сам, опершись ладонями о подоконник, смотрит в холодную тишь ночи. – Что вы придумали, Алана? Вижу, вы неравнодушны к окнам. Так, пожалуй, вы можете и упасть. Или Габриель своей пустой болтовней об ангелах убедил вас, что вы способны летать?

– Я полюбила сидеть на крыше, еще когда была ребенком. Идите сюда. Взгляните, какой отсюда вид.

– У вас тут страшно холодно! И снега тоже достаточно. Вы не боитесь, что мы упадем и сломаем себе шеи?

– Лучше вспомните, как вы хотели лишить Рождества всех в вашем доме, мистер Рэмзи. И что же оказалось? Вы сами больше всех веселились сегодня. Кто знает, какие приятные неожиданности поджидают вас на крыше, если только вы преодолеете свою нерешительность.

– Ладно, я попробую, – смягчился Тристан, просовывая в окно широкое плечо. – Я и так сегодня вел себя очень легкомысленно, так почему бы не завершить этот день еще одним безумством? Хотя, возможно, дело кончится трагически: я могу отморозить ноги и еще что-нибудь в придачу.

Заполнив плечами все окно, Тристан вылез на крышу и, осторожно ступая по черепицам, подошел к Алане, сел на одеяло рядом с ней, и она почувствовала исходившее от него тепло, согревавшее ее, как маленькое солнце. Разве могла оборванная голодная девочка представить, что когда-нибудь он вместе с ней будет любоваться звездным небом?

Тристан смотрел на усеянный звездами темно-синий полог над спящим городом и не мог сдержать восхищения.

– Кажется, что звезды совсем близко, стоит только протянуть руку – и можно снять с неба любую на выбор, – заметил он.

– Мне больше нравятся звезды, которые вы мне подарили.

– Мне бы хотелось подарить вам, Алана, нечто такое, что выразило бы всю мою благодарность за то, что вы сделали для Габриеля.

– Но я сделала это не для Габриеля. Я сделала это для вас.

– Для меня? – удивился он. – Но вы говорили о желании, которое загадал Габриель. Мне казалось, что… Почему вы решили помочь именно мне, Алана? Чем я заслужил ваше внимание?.

– Вряд ли вы вспомните, чем его заслужили. Наверное, постоянством собственной доброты и щедрости. Всякий раз когда я смотрела в ваше окно, я видела, как вы тайком клали конфеты в корзинку с рукоделием вашей матушки или красивые ленты в ноты, принадлежавшие вашей сестре Бет. А помните то Рождество, когда вы впервые поставили елку для Шарлотты и приготовили маленькие подарки для всех в доме, и для супругов Берроуз, и для судомойки? Помните, как вы доверху наполнили карман ее фартука монетами, так что он разорвался?

Тристан в недоумении повернулся к Алане.

– Вы все это видели? Неужели… – смущенно спросил он.

– Вы думали, никто не догадается. Вы притворялись, что подарки делает кто-то другой, какой-то шутник, но все знали, что это вы, Тристан. Мы все знали, что это вы.