— Оставим пока скульптуру и прочее, — продолжил допрос Ковчук. Скажите, Воронков, вы еще что-нибудь продавали или передавали Карякину, только честно?

— Пару резных костяных фигурок, медальон, в общем, мелочи.

Полковник выдвинул ящик стола, достал икону «Ангел пустыни» и повернул ее лицевой стороной к Воронкову:

— И это вы называете мелочью? Простите, но я отказываюсь вас понимать.

На лице Воронкова мелькнуло смятение, но только на долю секунды.

«Посмотрим, надолго ли тебя хватит», — подумал Ковчук.

— Мне, конечно, трудно судить, поскольку я в иконах не очень разбираюсь, но доска интересная, старинная школа. Никогда не приходилось видеть, — спокойно произнес Воронков.

— А вы постарайтесь припомнить, Олег Георгиевич, — вступил наконец в допрос Кучеренко. — Посмотрите внимательнее.

— Нет, никогда не видел. К сожалению. Да и где я мог ее видеть? Культовая живопись не мой профиль.

— Где могли видеть? — с усмешкой переспросил Кучеренко, открыл портфель и достал из него старую потрепанную книгу. На ее красном кожаном переплете значилось: «Историко-статистическое описание церквей и приходов Кишиневской епархии». — Эта книга, весьма любопытная, изъята у вас при обыске.

Воронков молчал, как загипнотизированный, не сводя глаз с книги. В тишине было слышно, как подполковник переворачивает страницы.

— Вот он, Иоанн Креститель, отличная репродукция. Здесь и описание иконы имеется, подробное причем. И, что самое интересное, отчеркнуто карандашом.

— И что из того? — нервно перебил его Воронков. — Почему вы считаете, что это мои пометки? Оставил кто-нибудь из прежних владельцев книги. Я ее по случаю приобрел и даже не успел раскрыть.

Кучеренко не обратил никакого внимания на эти слова и продолжал:

— Именно эту икону вдруг воруют из церкви…

— Печальное совпадение. — Воронков развел руками. — Неужели вы хотите сказать, что я украл икону? После этого не значит вследствие этого — так говорили еще древние римляне.

— Совпадение, стало быть? Пойдем дальше. Под видом командированного министерством культуры вы, Воронков, являетесь в церковь села Кобылкова. Священник опознал вас по фотографии…

— Ну и дела… — Воронков попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной, жалкой. — Милиция за меня всерьез взялась. Был такой грех, был… Попался мне случайно под руку командировочный бланк — решил воспользоваться. Для солидности, чтобы священник не опасался. Очень хотелось осмотреть церковь подробнее. С познавательной целью.

— Вы только что сказали, что культовая живопись — не ваш профиль. Что же привело вас в храм божий? Или вы в бога веруете? В это время службы в церкви не было.

— Кроме икон в церквах и много другого есть, что представляет интерес для любителя старины.

— В этом вы абсолютно правы, — согласился Кучеренко. — И самое интересное, что после вашего визита эту церковь тоже обворовывают.

— Да что вы ко мне прицепились с этими кражами! — с плохо скрываемой злостью процедил Воронков.

Эти слова прозвучали так неожиданно грубо, будто их произнес другой человек: не этот, с вежливыми, вкрадчивыми, интеллигентными манерами, а другой — циничный, вульгарный.