Если не считать маленькой Тулы. Эта дама дурно отзывалась об ее отце! Об ее любимом, добром, приветливом папе Эрланде!

Злая кровь Людей Льда закипела в ней. И на этот раз ее проклятия не были пустыми. На этот раз все было всерьез!

— Пусть бесчестье и позор падут на твою голову, чертова старуха! — потихоньку говорила любимая всеми девочка. — Пусть все в округе смотрят на тебя сверху вниз, как на шелудивую суку! И пусть тебе придется просить моего отца о милости и сострадании!

Так оно и получилось. Муж этой дамы был офицером среднего ранга. Все знали, что он много месяцев находится за границей. И тут случилось так, что какой-то молодой проходимец, странствующий подмастерье, зарабатывающий себе на жизнь сомнительными делами, явился в дом к этой даме и спросил, не найдется ли для него какой-нибудь работы. Она так и не поняла, что на нее нашло, но у нее появилась неуемная страсть к этому негодяю. А муж ее в это время был далеко!

Что заставило ее надевать тонкое платье, под которым просматривались не только груди? И почему под платьем у нее ничего не было? И ведь это она, порядочная женщина, которая никогда не проявляла инициативу в супружеских отношениях, а только страдальчески вздыхала, когда муж исполнял свой супружеский долг. Потом она снова вздыхала — на этот раз от облегчения, что может теперь спать спокойно.

Почему она пошла в конюшню, где наемный работник чистил скребком лошадь? Почему ей показалось, что от него пахнет самцом, отчего у нее начался зуд между ногами? Почему она с дрожью прижалась к нему, чего он совершенно не ожидал от такой высокомерной дамы? Ведь он был вовсе не красавцем и к тому же во всех местах, где у него росли волосы, водились вши.

Парень незамедлительно засунул руку ей под юбку. Убедившись в том, что она вся истекает соком, он не стал церемониться. Они бросились в жаркие объятия друг другу на сено, и почтенная дама была далеко не пассивной. После этого он исчез со двора и больше никогда там не появлялся.

Но кое-что он после себя оставил. На потеху окружающим эта почтенная дама, жена офицера, демонстрировала перед всем округом следы общения с мужчиной — в то время как ее собственный муж находился в другой стране. Она была живым доказательством того, что человек не бесплоден, даже если ему под сорок.

И еще до возвращения мужа домой она родила дочь, которая не была похожа ни на нее, ни на офицера, но была вылитой копией бродяги, работавшего у нее девять месяцев назад.

Ах, сколько было по этому поводу разговоров! Эта дама всегда казалась куда строже и сдержаннее остальных женщин Бергунды! Какой это был бальзам для израненных душ! И ее уверения в том, что этот проходимец изнасиловал ее, ни на кого не подействовали. Потому что одна из служанок (которой этот бродяга тоже приглянулся и к которому она тоже решила проскользнуть, хотя об этом вслух не говорила) застала их в конюшне. И она никогда не видела, чтобы насилуемая женщина сидела верхом на мужчине и стонала от наслаждения!

Скандал был неслыханным. Дама не осмеливалась больше появляться на людях. И стоило ей выйти куда-то, как ее осыпали бранью, насмешками и непристойными шутками.

В конце концов она поздним вечером отправилась к Эрланду Бака, который был дома уже несколько недель. Встав перед ним на колени, она умоляла:

— Дорогой мой, будьте так добры, имейте сострадание к несчастной женщине! Вы иногда служите под началом моего мужа. Передайте ему привет и скажите, что я совершенно невинна, что бы люди ни говорили! Будьте милосердны!

— Но… э-э-э… — сказал Эрланд, который был немного медлителен и наивен.