О, кто б подумал, как я молод!

         Как много я провел бы дней

         С тобою, в тишине глубокой,

         Под тенью пальм береговых,

         Когда б сегодня рок жестокой

         Не обманул надежд моих!..

         Еще в стране моей родимой

         Гадатель мудрый, всеми чтимый,

         Мне предсказал, что час придет –

         И громкий подвиг совершу я,

         И глас молвы произнесет

         Мое названье торжествуя,

         Но…» Тут, как арфы дальней звон,

         Его слова невнятны стали,

         Глаза всю яркость потеряли

         И ослабел приметно он…

         Страдальцу Ада не внимала,

         Лишь молча крепко обнимала,

         Забыв, что у нее уж нет

         Чудесной власти прежних лет;

         Что поцелуй ее бессильный,

         Ничтожный, как ничтожный звук,

         Не озаряет тьмы могильной,

         Не облегчит последних мук.

         Меж тем на своде отдаленном

         Одна алмазная звезда

         Явилась в блеске неизменном,

         Чиста, прекрасна как всегда,

         И мнилось: луч ее не знает,

         Что на земле он озаряет:

         Так он игриво нисходил

         На жертву тленья и могил.

         И Зораим хотел напрасно

         Последним ласкам отвечать;

         Всё, всё, что может он сказать –

         Уныло, мрачно – но не страстно!

         Уж пламень слез ее не жжет

         Ланиты хладные как лед,

         Уж тихо каплет кровь из раны;

         И с криком, точно дух ночной,

         Над ослабевшей головой

         Летает коршун, гость незваный.

         И грустно юноша взглянул

         На отдаленное светило,

         Взглянул он в очи деве милой,

         Привстал – и вздрогнул – и вздохнул –

         И умер.